Гарольд Роббинс - Пираньи Страница 28

Еще не видя ее, он узнал голос. Ни у кого больше не было такого голоса. Рэйнбо поднял глаза. Она стояла невдалеке.

– Тайм! – воскликнул он, – иди сюда. Телохранители подвинулись, чтобы она смогла подойти ближе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Создаю веселую атмосферу. Ты тоже? Она была озадачена.

– В общем-то, нет. Я прилетела с Пичтри на его личном самолете.

– Так ТЫ гость? – спросил Рейнбо.

– Наверно, – ответила девушка. – Я не очень-то понимаю. Я видела Микаэла и Брука Шилдсов там, наверху.

– Микаэл не работает на Пичтри, – он взглянул на Тайм.

– И ты тоже, ведь правда?

– Проверь.

– Он выложил нам сто тысяч за это развлечение.

– И все равно это неправильно, – заметила она. – Может быть, ты сделал бы все это бесплатно, если бы он попросил тебя как джентльмен.

Рэйнбо кивнул.

– Некоторые люди еще не доросли до понимания таких вещей, – изрек он и сменил тему. – Что вашей душе угодно? У нас все есть.

– Я хочу спеть вместе с тобой, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.

– Но мы никогда не пели вместе и даже не репетировали. Кроме того, ты здесь гость, а я обслуга.

– Ерунда, – возразила она. – Мы за пять минут придумаем что-нибудь для нас двоих.

– И ты сделаешь это для меня? – В его голосе слышалось удивление.

– Мы одного рода-племени, разве не так? Неважно, что я негритянка, а ты пуэрториканец, – мы выросли на одной и той же улице, в одной и той же округе.

Он молча смотрел на нее некоторое время, потом спросил:

– Как ты нас здесь разыскала?

– Один из придурков-охранников решил, что я из тех, кого наняли развлекать публику, и запихнул меня сюда.

– Ну и дела, – заметил он. – А где же был Пичтри?

– Наверно, тискал где-нибудь своего приятеля, склоняя его к любви.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Ты действительно хочешь этого? Я о том, чтобы спеть вместе.

– В любое время, в любом месте. У нас вместе отлично получится.

– У меня идея.

– Давай расскажи.

– Ты помнишь мою песню, ну ту, первую, которая мне удалась: «Я просто парень».

– Помню от начала до конца.

– Хорошо. Ты ее споешь, только вместо слова «парень», ты будешь петь «девчонка». А я спою твою песню «Парень, которого я люблю». И тоже изменю слова. Музыку я помню, а аранжировка будет – просто пальчики оближешь.

Она крепко обняла его.

– Малыш, я тебя люблю. Правда.

Он поцеловал ее в щеку.

– А теперь давай займемся делом.

Ровно в полночь под рокот барабана на середину сцены вышли Брэдли и Чарлина. Зал притих. Шепард взял микрофон.

– Друзья, уважаемые гости, – начал он. Микрофон подчеркивал медлительность и легкую тягучесть говора, свойственную жителям Среднего Запада.

– На протяжении многих лет в Оклахоме мы с Чарлиной ежегодно устраивали праздник в честь нашего первенца. В этот день в 1955 году мы стояли у подножия буровой вышки на нефтяной скважине Шепарда номер один – нашем первенце. В небо ударил фонтан, и потекла нефть, обдавшая нас с ног до головы черным золотом. Мы обнимались, что-то кричали друг другу. Но из всего того, что мне тогда говорила Чарлина, я запомнил только одно: «Теперь, Брэдли, ты сможешь купить себе костюм в магазине».

Волна смеха и аплодисментов прокатилась по залу, гости встали со своих мест. Брэдли поднял руки, прося тишины. Все снова уселись.

В знак признательности Брэдли взял Чарлину за руку и улыбнулся.

– Заканчивая историю, скажу вам, что через два года я наконец-то купил себе костюм в магазине. После того как на свет появилась скважина номер 100 нефтяной компании Шепарда, мне понадобился костюм, чтобы поехать в банк, так как теперь у меня были деньги и мне нужно было занимать еще деньги, чтобы заплатить налоги.

Все снова засмеялись и захлопали.

– Большое спасибо всем за то, что пришли, чувствуйте себя свободно и проводите время в свое удовольствие, наслаждайтесь представлением и ужином.

Чарлина и Брэд подняли руки и помахали на прощание гостям.

Заиграла музыка, сцена начала поворачиваться, как на шарнирах, и Чарлина с Брэдли вместе с оркестром, который сидел на сцене, постепенно уплывали из поля зрения; свет начал меркнуть, и наконец наступила полная темнота.

Когда снова зажегся свет, на сцене стояли другие музыканты, зазвучала мелодия рок-н-ролла. Затем свет прожектора высветил молодого человека на площадке перед оркестром. Его полуобнаженное тело было раскрашено и переливалось блестками. В руках он держал микрофон. Когда публика узнала неповторимый облик Рэйнбо, она разразилась громом аплодисментов. А через мгновение на сцене появилась еще одна фигура. Публика заволновалась. Рядом с Рэйнбо стояла Тайм в воздушном белом платье, под которым угадывалось ее обнаженное черное тело. Когда они запели и начали танцевать, Рид Джарвис, стоявший у мраморной колонны, прошептал что-то себе под нос. Он почувствовал неловкость и желание.

– Это почти порнография. Не могу поверить, что это происходит на таком вечере.

У него за спиной появился Даниэль Пичтри.

– Рид, – сказал он, – это тебе не Виннипег, штат Онтарио, это Голливуд.

Рид оглянулся.

– Ты что-то не очень хорошо выглядишь. Что произошло, с лестницы ты что ли свалился?

Даниэль отрицательно покачал головой.

– Я случайно споткнулся о кипарисовую изгородь в саду, пока искал твою девицу. Он взглянул на Рида.

– Кто такой Джед Стивенс? Он говорит, что вложил в твое дело двести миллионов долларов.

– Ну, может быть, он и вложил какие-то деньги, – ответил Рид, – но не свои собственные, а дядины.

– Так он не твой партнер?

– Вот еще! Нет, конечно, – ответил Рид, не отрывая глаз от Тайм, которая исполняла сольный номер. – У меня нет партнеров, и этот тоже не будет иметь к нам никакого отношения через день.

– Даже так? – спросил Даниэль саркастически. – А я слышал, что Брэдли не намерен так просто сдаваться завтра. По крайней мере, мне так не показалось.

Рид пожал плечами, продолжая смотреть на сцену, потом обернулся к Пичтри.

– Я все еще хочу, чтобы эта красотка оказалась у меня в постели. Ты с ней уже поговорил?

– Я ее искал, но споткнулся о живую изгородь. А сейчас она поет.

Рид окинул его взглядом.

– Все, что меня интересует, можешь ты организовать это для меня или нет?

Даниэль перестал улыбаться.

– Я не знаю. Цена договора – деньги. И если деньги ее не заинтересуют, то сделка не состоится.

– Я заплачу, сколько бы это ни стоило. Ты только договорись.

Наверху, в библиотеке, судья Джитлин устало расположился в кресле и взглянул на Брэдли.

– Для вac здесь, в Калифорнии, всего два часа ночи, а для меня уже пять часов утра.