Лайза Джексон - Завтра утром Страница 3

Он подавил улыбку:

— Хорошо, как скажешь.

— Вот именно. — Но она, похоже, несколько успокоилась.

— А может, тебе подать иск, чтобы Барт платил больше? Давай переведем стрелки на него.

— Я думала об этом, не сомневайся, но есть старая пословица, что от козла молока не надоишь.

Рид поглядел на нее и ухмыльнулся:

— Может, и не надоишь, но хоть подергаешь.

— Перестань.

— Ты сама начала, — напомнил он, вынимая из конверта листок бумаги.

— Не напоминай. Везет же мне с мужиками, — шмыгнула она носом. — Будь я умнее, пошла бы в монахини.

— Да, это бы помогло, — засмеялся Рид и развернул листок. Там было лишь несколько строчек, написанных теми же большими буквами без интервалов, что и адрес:

РАЗ, ДВА, ТРИ,

ПЕРВЫХ УБЕРИ.

ИХ КРИКИ СЛУШАЙ,

МОЛИСЬ ЗА ИХ ДУШИ.

— Что за чертовщина? — пробормотал Рид. Морисетт тут же вскочила, обошла стол и начала изучать записку.

— Шутник?

— Может быть, — буркнул Рид.

— Предупреждение?

— О чем?

— Как ты думаешь, это безобидный сумасшедший или настоящий психопат? — Она нахмурилась, и ее беспокойство насчет судебного решения по алиментам, похоже, испарилось. — Мне не очень нравится фраза «Молись за их души». Господи, сколько же в этом мире чокнутых. — Она изучила почерк, потом рассмотрела конверт. — Отправлено прямиком тебе. — Увидев марку, она прищурилась. — Отсюда, из Саванны. А обратный адрес — где-то в Аберкорне. Да, прямо рукой подать.

— Колониальное кладбище, — внезапно вспомнил Рид.

— Кладбище! Кто мог отправить оттуда письмо?

— Какой-нибудь придурок. Это письмо — дурацкая шутка, — нахмурился он. — Кто-то, похоже, читал про дело Монтгомери и теперь хочет до меня докопаться.

С прошлого лета, когда Рид нашел убийцу, объявившего вендетту семье Монтгомери, он получал кипы писем. К известности такого рода он питал отвращение. Раскусив это дело, Рид внезапно оказался героем, и теперь его в качестве эксперта призывали другие управления, репортеры, которые никак не могли оставить дело Монтгомери в покое, и даже генеральный прокурор в Атланте. Его репутация была безбожно раздута, в его личную жизнь бесцеремонно вмешивались и тыкали пальцем, с тех пор как он поймал Атропос, женщину, вознамерившуюся устранить одно из самых богатых и знаменитых семейств Саванны.

За последние шесть месяцев его цитировали, фотографировали и интервьюировали больше, чем он мог выдержать. Он не любил известность, всегда был очень закрытым человеком. У него, конечно, были свои скелеты в шкафу, секреты, которыми он предпочел бы не делиться, — а у кого их нет? Рид предпочел бы делать свою работу без бремени славы. Он ненавидел повышенное внимание, особенно тех журналистов, которые настолько заинтересовались его прошлым, что поставили себе целью выяснить его подноготную и доложить миру, что же сделало детектива Пирса Рида таким, каков он есть. Как будто они имели об этом представление. Он платком взял письмо и конверт, нашел в ящике стола пластиковый пакет и осторожно опустил туда улики.

— Думаю, что это все ерунда, но мало ли что. Лучше пока оставить, вдруг что-то случится.

— Случится что? Появится очередной чокнутый?

— Всегда появляется очередной чокнутый. Я оставлю письмо на всякий случай и отошлю в ФИСБ[1] через локальную систему и в НИЦП, если вдруг в каком-то еще управлении получили что-то подобное. — Он повернулся к компьютеру с доступом к Национальному информационному центру по преступности под руководством ФБР. — Может, нам повезет. Я, пожалуй, сделаю перерыв и прогуляюсь до кладбища.

— Думаешь, найдешь что-нибудь?

— Да нет, вряд ли. Но мало ли. — Он продел руки в рукава куртки. — Как я уже говорил, это, скорее всего, дурацкая шутка. Кто-то развлекается, посылая туманные угрозы в полицейское управление.

— Нет, не в управление. Этот конкретный сумасшедший целился точно в тебя. — Сильвия поправила плечевую кобуру. — Я с тобой.

Он не возражал. Все равно бесполезно. Сильвия привыкла доверять интуиции и плевать хотела на правила — эту упрямицу не убедишь поменять решение. Он засунул пластиковый пакет в ящик с документами.

Они вышли на улицу через боковую дверь, и зимний ветер хлестнул Рида по лицу. Погода, в декабре обычно терпимая, в этот раз определенно ухудшилась из-за холодного антициклона, который надвигался на Восточное побережье и угрожал даже Флориде. Морисетт, борясь с ветром, сумела закурить сигарету, лишь когда они прошли пару кварталов по Колумбия-сквер. Колониальное кладбище, самое старое в Саванне, стало последним приютом для почти семисот жертв эпидемии желтой лихорадки в девятнадцатом веке и излюбленным местом дуэлей в прошлых столетиях. Генерал Шерман поставил на этом клочке земли в центре Саванны во время Гражданской войны, или, как ее называли местные жители, войны с северными захватчиками, военный лагерь. Тенистые деревья, сейчас облетевшие, казалось, дрожали на ветру. Сухие листья носило по дорожкам между древними надгробиями и историческими указателями, где нашли покой многие люди, при жизни считавшиеся демонами.

Рид считал все это ерундой. Сегодня утром кладбище походило на обычный парк, даже несмотря на темные толстобрюхие тучи над головой.

Между надгробиями прогуливались несколько человек, и в них не было ничего подозрительного. Пожилая пара, держась за руки, читала таблички на памятниках; трое подростков, явно прогуливавших школу, курили, сбившись в кучку, и шептались; женщина средних лет в лыжной шапочке, парке и шерстяных перчатках выгуливала собачонку, одетую в аккуратный свитерок, которая натягивала поводок в попытках обнюхать каждое надгробие. Никто не скрывался и не оглядывался, ни одного надгробия не пропало, ни одна машина с темными окнами не проехала медленно рядом.

— У нас что, других дел нет? — спросила Сильвия, старательно затягиваясь, чтобы сигарета не погасла.

— Вот именно.

Тем не менее Рид внимательно разглядывал сухую траву и выветренные надписи на надгробиях. Он подумал о делах, которые сейчас вел. Одно — о насилии в семье, простое и ясное. Жена после двадцати лет решила, что хватит, и, не дожидаясь очередного фонаря под глазом или сломанного ребра, просто застрелила спящего мужа. Ее адвокат настаивал, что это самооборона, и задачей Рида было доказать обратное — это несложно, но не слишком приятно. Еще один случай касался самоубийства и убийства по договоренности между любовниками — парой геев; одному было семнадцать, второму почти двадцать. Младший — тот, кто стрелял, — выжил и попал в больницу. Если он выкарабкается и избавится от аппарата искусственного дыхания, ему придется иметь дело с обвинением в убийстве. Третье убийство было не таким простым. Два дня назад река Саванна выбросила тело. Никаких удостоверений личности, да и вообще от нее мало что осталось. Очередная Джейн Доу[2]. Никто ее, похоже, не искал, не было никаких объявлений о розыске чернокожей женщины, которой, как считали медэксперты, было около тридцати лет, группа крови нулевая, резус-фактор положительный, зубы хорошо знакомы со стоматологом, рожала по крайней мере один раз.