Купер Хупер - Охота на Вульфа Страница 30

Он остался с Шторм. Мужчина продолжал вспоминать, как была чувствительна ее кожа от его прикосновения, какими были мягкими губы, подобные шелку прядь светлых волос, вес девичьей груди в своей руке и вкус соска во рту. Это было, как будто память о их страсти задержалась на его кончиках пальцев и во рту, живые картины, которые были теперь частью его. Как будто она была отпечатана в его чувствах.

Его должно было тревожить это, потому что мужчина никогда никому не позволял вторгаться в его душу, но вместо этого он чувствовал глубокий, почти восхитительный восторг. Он не исследовал свои эмоции и не подвергал сомнению, в любом случае, он только принял это. Вульф понял, что быть любовником Шторм было неожиданно волнующим.

Приблизительно через десять минут спустя, доставили им еду, и официант ушел перед тем, как Шторм вошла в гостиную комнату. Девушка будучи одета в длинную открытую шелковую ночную рубашку со светлыми гвоздиками, голые ноги выглядывали сквозь вырез пеньюара и все еще уложенными высоко на голове волосами, была настолько красива, что это почти остановило сердце мужчины.

Хотя Вульф хотел быть более сдержанным, он не мог сопротивляться ее прикосновению. Когда девушка подошла к нему, мужчина обхватил одной рукой ее тонкую талию, а другой прикоснулся к ее лицу, гладя большим пальцем ее подбородок, и прижимаясь ртом к ее губам. Он не мог сделать это случайным поцелуем, потому что его голод был слишком силен, но ему ужасно хотелось схватить ее и отнести в спальню.

Шторм быстро и сладко ответила, подняв свои руки, чтобы опереться об грудь Вульфа, ее мягкий рот, и когда он приподнял свою голову, она улыбнулась ему с нескрываемым удовольствием.

— Ты очень хорошо это делаешь, — пробормотала девушка, — Полагаю, тебе очень хорошо известно об этом. Со всем твоим опытом…

Так как Вульф ожидал от нее редкую честность, комментарий его не расстроил — но он мог чувствовать, как кривая улыбка появилась на его губах.

— Тебе не приходило в голову, что это не могло иметь абсолютно ничего общего с опытом и все это только является химической реакцией между двумя людьми?

Все еще улыбаясь, Шторм перешла от него мимо кушетки к обеденному столу, куда официант поставил еду.

— Химическая реакция?

Мужчина подумал, что, несмотря на улыбку, ее обеспокоил его вопрос, но не был уверен в этом. Впрочем, Вульф жалел, что, возможно, не забрал свои слова обратно. Он только собирался отвести разговор подальше от любого обсуждения о своем прошлом сексуальном опыте. Прежде, чем он попытался это объяснить, Шторм снова заговорила.

— Это общая тема про химические реакции? — она села за стол и начала разворачивать салфетку, смотря через нее с обыкновенным любопытством. — Я думаю, если ты смотришь идущие по телевизору кинофильмы, то видишь некоторую довольно сильную страсть, которая редко долго длится. Химикаты теряют свою силу или что?

— Почему спрашиваешь об этом? — он подошел к своему собственному месту за столом и сел.

— Я думала, что ты знаешь, был если было бы по другому.

Вульф искал в выразительном лице и честных глазах Шторм признаки сарказма или осмеивания, и ни один не нашел. Серьезность девушки его потревожила, так как он был разорван между убеждением уверить ее, что она была — что они были — особенными, и осторожностью, которую все еще совершенно четко чувствовал.

Наконец он сказал:

— Полагаю, что ты когда-то мне сказала, что мне нужно быть довольным резюме, поверхностью, данными отношениями моего послужного списка. Таким образом я — вероятно неправильный человек, чтобы спросить о продолжительных страстях, — мужчине не понравился этот ответ больше, чем сам думал, но он не хотел говорить с нею об этом.

— Об этом пути я не думала, но думаю, что ты прав, — серьезно кивнула Шторм. Чуть пожав плечами, она оставила предмет завершая разговор — Слушай, я всегда хотела видеть игру с мячом Кендлестик Парке на этот уикенд. Как тебе план на завтрашний вечер?

Вульф согласился, что это напоминает забаву, уменьшенную изменением темы, и в течение следующих нескольких минут, он оказался втянутым в энергичные дебаты со Шторм о возможностях вымпела различных бейсбольных команд. Его действительно не удивляло, что девушка была столь же хорошо осведомлена о спорте, как, казалось, во всем остальном, что ее интересовало, особенно когда с сожалением указала, что как она одна только из двух женщин в семье, содержащую семь мужчин, училась ценить спортивные состязания.

К тому времени, когда обед был закончен, Вульф обнаружил, что девушка была не только поклонницей бейсбола, но также и наслаждалась футболом и хоккеем, и стала очень сентиментальной и патриотичной во время Олимпийских соревнований.

Шторм имела точное и определенное представление о политике и международных делах, но, тем не менее, была в состоянии обсудить и без того, чтобы выходить из себя, и это, казалось, не тревожило ее в малейшем всякий раз, когда Вульф с нею не согласился.

К тому времени, когда обслуживающие номеров убирали оставленный от их еды беспорядок, и они вместе сидели на кушетке, мужчина без особого удивления понял, что еще больше ею очарован. Независимо от того, о чем был разговор, он слушал с чрезвычайным вниманием, наблюдая с чистым удовольствием за ее выразительным лицом. Вульф был к ней столь привязан, что чувствовал незнакомый смысл уязвимости, нечеткое, ноюще тревожащее беспокойство.

Вульф не знал, что она чувствует. Желание, да; с начала девушка это объяснила. Но казалось, Шторм смотрела на него с легкостью и беспечностью, которой нужно было изо всех сил пытаться соответствовать.

Если ей было известно об этом эффекте, но Шторм это не показывала. Девушка с ним была столь умерена и спокойна, что казалось очевидным ее рассмотрение этой новой стадии в их отношениях, не упоминая не нескольких неделях, как говорила она…

Но будучи верной своему слову, девушка в любом случае не поднимала этот вопрос. Было очевидно, что она заинтересована, Вульф молчаливо принял сроки Шторм, когда он сделал шаг, чтобы встретить ее на полпути, и это было всей гарантией, в которой она нуждалась.

Вульф полностью знал об этой иронии. Он упрямо боролся против ее признания, и все же теперь, стал тем, кто нуждался в некотором заверении, кое-каком знаке или слове, которое ему сообщит, что она чувствовала больше, чем простое желание. Проблема была, так как это не было кое-что, в чем ему когда-либо приходилось нуждаться, и не имел понятия как спросить. Мужчина не знал, было ли у него право справится со своим нежеланием предоставить ей какие-нибудь гарантии.