Ольга Строгова - Дневник грешницы Страница 31

«Жили бы мы на Востоке, все было бы гораздо проще, – вдруг подумалось Ирине Львовне. Первая и вторая жена пошли бы вместе по магазинам, остальные жены и наложницы присматривали за детьми, готовили обед и занимались прочими домашними делами».

– А вы, Ира? – ласково спросила Аделаида. – Не хотите со мной? Походим по этим новым торговым центрам, потом посидим где-нибудь в кафе, поболтаем… А то у нас с вами даже не было времени нормально, по-женски, пообщаться!

И Ирина Львовна неожиданно для себя согласилась.

Все равно Карл завтра будет не один, а с сыном. А у мальчишки не по возрасту смышленые глазенки и острый язычок.

В тот вечер Ирине Львовне так и не удалось дочитать письма: Карл, взяв распечатку, куда-то ушел. Аделаида, по-прежнему не проявляя никакого беспокойства, поужинала с сыном в гостиничном ресторане. Ирина Львовна купила себе в ближайшем супермаркете бутылку питьевого йогурта. У нее оставалось не так уж много наличных, а занимать у Аделаиды или напрашиваться на угощение она, разумеется, не хотела.

На следующее утро она проснулась с устойчивым ощущением того, что сегодня произойдет что-то приятное.

И приятное действительно начало происходить.

Сразу после завтрака, когда Сашенька опрокинул на себя целую миску сливок и Аделаида унесла его отмываться, Карл вручил Ирине Львовне кредитную карту Visa Gold.

– Удачного шопинга, – сказал он, улыбаясь, – и прошу, ни в чем себе не отказывай!

Ирина Львовна, задохнувшись, даже забыла спросить его про письма.

Но он заговорил об этом сам:

– Письма отдам вечером. У меня тут появились кое-какие соображения…

«Значит, вечером обязательно увидимся, – подумала Ирина Львовна. – Может, даже наедине…»

Она молча благодарно кивнула и спрятала карту в бумажник.

Сверху спустилась Аделаида, с сумкой в одной руке и отмытым Сашенькой в другой.

Сашенька мгновенно перелез на руки к отцу, цепко ухватил его на шею и с важностью заявил:

– Вы, зенсины, идите тлатить деньги. А мусинам надо лаботать.

Когда Ирина Львовна примеряла последнее платье, очень миленькое, темно-зеленое, от Dolce&Gabbana, к ней в примерочную зашла уже обвешанная пакетами Аделаида.

Ирина Львовна вопросительно глянула на нее.

– Хорошо, – одобрила Аделаида, перекладывая пакеты в одну руку, а другой вытирая вспотевший лоб, – вам очень идет. Но теперь нужно будет искать темно-зеленую сумку, такие же туфли и шляпку…

– Да, – согласилась Ирина Львовна, откладывая платье в сторону, – слишком много хлопот. Лучше я возьму вот это белое, это бежевое и это голубое в горошек. И вот эти две юбки и четыре блузки. И, пожалуй, можно будет сделать небольшую паузу.

– Тут рядом есть «Кофейный дом», – обрадовалась Аделаида. – Пойду займу нам столик.

Девушка за кассой бесстрастно приняла «золотую» карту и без лишних вопросов сделала Ирине Львовне десятипроцентную скидку. Впрочем, и со скидкой стоимость покупки составила совершенно неподъемную для прежней жизни Ирины Львовны сумму.

Ирина Львовна вышла из бутика, ощущая шум в голове и легкую неуверенность в движениях, словно после выпитого залпом бокала хорошего шампанского. «А Аделаида все время живет так, – подумала Ирина Львовна, рассеянно разглядывая вывеску «Кофейного дома» и принюхиваясь к завлекательным ароматам свежемолотого и свежесваренного кофе, корицы и ванили. – Впрочем, она, наверное, уже привыкла…»

– Хотела купить Сашеньке настоящих русских игрушек, – пожаловалась Аделаида после первой чашки кофе, – а их нет, все только китайское. Зато книжки нашла, очень хорошие! – И она с довольным видом выложила на столик «Денискины рассказы», «Волшебника Изумрудного города» и полное собрание сочинений Николая Носова.

– Здорово, – сдержанно одобрила Ирина Львовна, доедая первую порцию тирамису. – Воспитываете из него русского, да?

– А он и есть русский, – улыбнулась Аделаида. – Больше чем наполовину. У Карла же, как вы знаете, русская бабушка!

«Да, конечно же, я об этом знаю, и гораздо лучше, чем ты», – хотела возразить Ирина Львовна. Но сдержалась.

– А вот это я купила для Карла, – продолжала Аделаида, доставая следующие пакеты.

– Ничего себе! – присвистнула Ирина Львовна, жадно пересмотрев покупки. – Я и не знала, что здесь можно купить атрибутику «Зенита»! Я понимаю, «Спартака» там или «Динамо», но «Зенита»…? А Карл что, болеет за этот неудачливый питерский клуб?[5]

– В Москве можно купить все, – спокойно отвечала Аделаида. – В Питере, конечно, выбор больше, но в этот раз мы в Питер не поедем. Да, Карл болеет за «Зенит», даже в матчах с мюнхенской «Баварией»! Да, он футбольный болельщик! И что? Должны же у него быть хоть какие-то недостатки!..

– Да-да, – неопределенно отозвалась Ирина Львовна.

Надо же, а она, оказывается, не все о нем знает! Она, его официальный биограф! Этот пробел необходимо немедленно восполнить.

Тут в Ирину Львовну словно вселился бес – без сомнения, из-за тирамису, в которое было добавлено изрядное количество настоящей сицилианской «Марсалы».

– Между нами, Аделаида… – Она понизила голос, заговорщически оглянулась по сторонам и перегнулась через столик. – Вы сказали «хоть какие-то недостатки»… а он что, даже не храпит по ночам?

В этот момент официант принес вторую порцию кофе, и к нему – яблочный штрудель для Аделаиды и semifreddo[6] для Ирины Львовны.

Аделаида то ли не услышала, то ли сделала вид, что не услышала вопроса, и прилежно занялась штруделем, полив его шоколадным соусом.

– Так любите сладкое? – продолжало нести Ирину Львовну.

– Да, – спокойно отвечала Аделаида, – мою фигуру уже ничего не испортит.

Банановое semifreddo несколько охладило допросчицу.

– А что вы купили лично для себя? – спросила она почти спокойным и вполне доброжелательным тоном.

– Ничего, – беспечно отмахнулась Аделаида. – Лично мне ничего и не нужно. Разве что… я хотела купить на память янтарную брошь… Но, как оказалось, янтарь в Москве стоит в два раза дороже, чем у нас, в Цюрихе!..

– Значит, себе совсем ничего…

– Ничего.

Внезапно голос Аделаиды изменился. Из него исчезла немного застенчивая доброта и мягкость женщины, которая совершенно счастлива и немного стыдится этого перед окружающими, особенно если окружающие – одинокие и бездетные женщины.

Три года спустя Ирина Львовна вновь услыхала голос своего директора – спокойный, выдержанный, холодноватый, с нескрываемыми властными интонациями:

– Я знаю, чего вы добиваетесь, Ира.

Ирина Львовна едва не поперхнулась. Растерянно глянула на Аделаиду, но та как ни в чем ни бывало продолжала заниматься штруделем.