Ирина Щеглова - Роковая строфа Страница 31

Соболев смотрел на него и думал: «всем ты хорош, только скользкий очень и ухватит-то тебя не за что. Дочка моя тебе нравится, не скрываешь, да только не она одна… Вон девица, Вика, кажется, телохранительница твоя пресловутая, глазищами так и сверкает, следит, как бы чего не вышло…»

Рита слушала Бориса с упоением. Ей хотелось дальних странствий, романтических знакомств, таинственных приключений, крепких мужских рук, которые могут быть такими нежными… На днях Борис, когда они ехали в машине на заднем сиденье, взял ее руку в свои и склонившись близко-близко, нашептал какой-то смешной случай, или анекдот, Рита не запомнила, а вот губы его, почти касающиеся ее щеки, горячие губы, руки, сжимающие ее пальцы, – это врезалось в память и не отпускало. Теперь она невольно следила за его губами, с удовольствием сама брала его под руку и, иногда, представляла себе, как эти губы и эти руки касаются ее тела, скользят и замирают. Мечты будили сладостную дрожь и желание. Борис сам по себе, по-прежнему, не вызывал в ней никаких эмоций, но ее мечтания о Борисе приобрели неповторимую чувственную красочность и полноту. Ей приятно было появление этой чувственной тайны, другого Бориса, который принадлежал только ей, появлялся по первому зову и бесследно исчезал, стоило только появиться малейшей опасности разоблачения.

Недавно Рита придумала новую игру, она представляла себя вместе с Борисом на необитаемом острове. Как они девственные и обнаженные, занимаются любовью в океанских волнах, потом он несет ее на берег и лежа на чистейшем песке, они предаются сладостной неге, неге вызванной прикосновениями и поцелуями.

Рите не хватало деталей, поэтому рассказы Бориса о реальном острове были так важны для нее. Бориса не надо было просить, он с удовольствием рассказывал о бунгало, крытом пальмовыми листьями, о бирюзовых волнах, чудных раковинах и фантастических рыбах. Райские птицы в феерическом оперении стаями летали по его острову, невиданные цветы распускали свои гигантские соцветья и источали блаженство, вместо аромата, гигантские деревья, увитые лианами, давали тень и прохладу даже в самую адскую жару. Множество чудес хранил далекий остров. Но этими чудесами Борис готов был поделиться с Ритой. Стоило только захотеть.

Соболев несколько раз намеревался поговорить с Шахматовым, но в последний момент отступал, чувствуя некоторую неловкость и двусмысленность своего положения. Перед самым отъездом он решился на последнюю попытку. Заехал к Борису один. Тот как всегда радушно принял его. Мужчины расположились в гостиной. Разговор с самого начала не клеился, от чего Соболев сильно страдал, но все никак не мог преодолеть себя. Тогда Шахматов неожиданно взял инициативу в свои руки.

– Послушайте, давайте я облегчу нам обоим задачу, – предложил он, – я ведь вижу, вы давно хотите поговорить со мной относительно наших с Ритой отношений. Скажу вам без обиняков: я люблю вашу дочь, причем, я сказал ей об этом, – он выдержал паузу, затем продолжил, – официальное предложение могу сделать хоть сейчас. Извольте: я прошу у вас руки вашей дочери! – торжественно сказал Борис, поднявшись со своего места. – Вот, – улыбнулся он, – все не так страшно, как казалось. Предвидя ваши вопросы, отвечу: меня не пугает ее болезнь. Более того, я не верю в болезнь, – Борис воодушевлялся все больше, – Болезнь – это предлог, точнее последний аргумент организма против разрушительного образа жизни, неверного пути.

Соболев слушал молча. Он чувствовал себя человеком, привязанным к креслу, да к тому же с кляпом во рту. Не смотря на долгое обдумывание и подготовку к этому разговору, Соболев был ошарашен. Он мучительно искал возможность пробиться в словесном потоке, извергаемом Шахматовым и не находил ее. Но Соболев не был юной неопытной девушкой. Поэтому, немного придя в себя, он громко сказал, перебивая Бориса:

– Извините, вы так и не сообщили мне, что вам ответила моя дочь на ваше объяснение в любви?

Борис запнулся, поморщился слегка, но тут же вежливо улыбнулся:

– Рита сказала, что я могу надеяться. Видимо, она хочет разобраться в своих чувствах. Это понятно, не так ли?

– Ну, что же, – сказал, вставая, Соболев, – благодарю вас за откровенный разговор. За ваше предложение, которое, как это…, – он попытался сказать что-то, но подумал и махнул рукой. – Я думаю, время покажет.

Борис проводил его до машины, крепко пожал руку.

– Счастливой дороги, – крикнул он вслед. Правда, Соболев этого не услышал. Он думал.

Вернувшись, Соболев сразу пошел к дочери.

– Папка, где ты был? – Рита уже собиралась ложиться спать, но все-таки решила дождаться возвращения отца, тем более что он исчез, не предупредив ее.

– Я был у Шахматова, – устало сказал Соболев, садясь в кресло.

– Что вы делали? – Рита устроилась рядом с отцом на диванчике.

– Шахматов делает тебе официальное предложение, – сразу сообщил отец.

– Как это романтично, – мечтательно пропела Рита и улыбнулась чуть насмешливо, – только немножко старомодно, тебе не кажется?

– Рита, ты можешь отнестись к этому с большей серьезностью? – попросил Соболев.

– Прости, пап. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?

– Раньше, в твоем пресловутом девятнадцатом веке, принято было давать какой-нибудь ответ на предложение руки и сердца, насколько мне известно, – Соболев насупился.

– Я должна это сделать прямо сейчас? – испугалась Рита.

– Да никто тебя не гонит! – вспылил отец. – Хотя бы объясни мне, что все это значит, давно ли Шахматов питает к тебе нежные чувства и все такое… В общем, ответь мне, он тебе нравится?

Рита задумчиво накручивала на палец прядь волос. Помолчали. Потом она произнесла:

– Нравится… Скорее, нравится… Но, я не влюблена, папа.

– Ты ему обещала что-то?

– Я?

– Не придирайся к словам! Ты дала ему надежду?

– Пап, мы просто друзья, и все. Да, он говорил мне, что любит меня. Но предпочел не возвращаться к этому разговору, увидев… в общем, он понял, что его объяснение мне неприятно.

– Странно, – самому себе сказал Соболев.

– Что странно?

– Странно то, что ваши слова не совсем совпадают. Что-то здесь не то.

– Пап, не надо так близко к сердцу принимать чужие слова. А потом, знаешь, может быть, я действительно хочу замуж за Шахматова, – она весело глянула на опешившего отца, – Да, вот такие мы девушки непредсказуемые!

Соболев поморщился и прокомментировал:

– Кто вас поймет… Может, действительно блажь… Делай, как знаешь, – сказал он дочери, целуя ее в щеку. – Я тебя все равно люблю, что бы ты ни выбрала, я соглашусь с твоим выбором. А что мне старику остается? – он смешно сморщился.