Стефани - Солнце полуночи Страница 32

- Да, ты права ,- пробормотал Майк так рассеянно, что я почти почувствовал жалость к нему. Почти.

Он отвел глаза от девушки, не предоставив мне возможности увидеть ее лицо сквозь его мысли.

Я не собирался мириться с этим.

Я повернулся, чтобы оценить выражение ее лица самому, впервые за целый месяц. Огромное облегчение от того, что я мог позволить себе это, было подобно глотку воздуха после затяжного погружения.

Ее глаза были закрыты, а лицо она обхватила руками. Ее плечи  словно бы обороняя выдвинулись вперед. Она тихонько качала головой, будто бы пыталась выкинуть какие-то мысли из головы.

Расстроенная. И такая очаровательная.

Голос мистера Беннера отвлек ее от раздумий, и она медленно открыла глаза. Белла незамедлительно посмотрела на меня, возможно почувствовав мой взгляд. Она смотрела мне прямо в глаза с тем же смущенным выражением, которое так долго преследовало меня.

В то мгновение я не чувствовал ни раскаянья, или вины, ни гнева. Я знал, что все это снова вернутся, и вернутся скоро, но в этот единственный миг я чувствовал странный, волнительный подъем. Такой, будто я скорее выиграл, чем проиграл.

Она не отвела глаз, хотя я смотрел на нее с неуместной настойчивостью, тщетно пытаясь прочитать мысли сквозь глубокие карие глаза. В них было множество вопросов, но не было ответов.

Я видел отражение собственных глаз, видел, что они были черны от жажды. Прошло уже почти две недели с моей последней охоты. Это был не самый безопасный день для испытаний моей силы воли. Но темнота глаз, казалось, не испугала ее. Она все еще смотрела на меня, и мягкий постепенно проступающий румянец начал заливать её лицо.

О чем она сейчас думала?

Я чуть не озвучил вопрос вслух, но в этот момент мистер Беннер назвал мое имя. Я нашел правильный ответ в его голове, бросив на него короткий взгляд.

Я быстро втянул воздух.

- Цикл Кребса.

Жажда обожала мое горло, мои мышцы напряглись и рот наполнился ядом. Я закрыл глаза, стараясь сосредоточиться и не обращать внимания на желание выпить ее кровь, бушующее внутри меня.

Монстр был сильнее, чем раньше. Он буйствовал. Он хотел воспользоваться двухвариантным будущим, которое давало ему пятидесяти процентную уверенность в том, что он получит то, чего так сильно жаждет. Третье, очень шаткое будущее, которое я так хотел выстроить с помощью одной только силы воли, раскрошилось, уничтожилось ревностью и всем остальным. Монстр был так близок к своей цели.

Угрызения совести и вина сжигали меня вместе с жаждой, и, если бы я был способен - слезы сейчас бы наполнили мои глаза.

Что я сделал?

Зная, что битва уже проиграна, не было смысла сопротивляться тому, что я хотел. Я повернулся, чтобы опять посмотреть на девушку.

Она спряталась за своими волосами, но я мог видеть сквозь проборы в ее локонах, что ее щеки пылали ярко-алым цветом.

Монстру это понравилось.

Она не пыталась вновь встретиться со мной взглядом, но она нервно пропускала пряди волос сквозь пальцы. Сквозь ее нежные пальцы, ее хрупкие запястья. Они были такими ломкими, казалось, что я смог бы сломать их одним дыханием.

Нет, нет, нет. Я не мог сделать это. Она была такой тонкой, такой хорошей, слишком драгоценной, чтобы заслужить такую судьбу. Я не мог позволить, чтобы моя жизнь пересеклась с ее и все разрушила.

Но я так же не мог оставаться вдалеке от нее. Элис была права на счет этого.

Монстр внутри меня разочарованно шипел, когда я начал сомневаться, сначала прядя к первому варианту, а потом ко второму.

Оставшееся время с ней, пока я то и дело сомневался, прошло незаметно. Прозвенел звонок, и она начала собирать вещи, не обращая на меня внимания. Это расстроило меня, но я вряд ли мог рассчитывать на что-то другое. То, как я обходился с ней после аварии, было непростительно.

- Белла? - сказал я, не в силах удержать себя.

Моя сила воли уже успела разлететься на мелкие кусочки.

Она смутилась, ещё не успев посмотреть на меня. Когда она повернулась, ее лицо выражало недоверие и осторожность.

Я напомнил себе, что у нее были все основания мне не доверять. Так и должно было быть.

Она ждала, когда я продолжу, но я просто смотрел на нее, изучая ее лицо. Я делал короткие глотки воздуха через одинаковые промежутки времени, сопротивляясь жажде.

-Что? - в конце концов, спросила она. - Ты снова со мной разговариваешь? - в ее голосе звучало острое недоверие, но оно, как и ее злость, источало добродушие. Мне захотелось улыбнуться.

Я не знал, как ответить на ее вопрос. Я говорил ли я с ней снова в том смысле, в котором она имела это в виду?

Нет. Если у меня получится. А я буду стараться.

-Нет, не совсем, - сказал я ей.

Она закрыла глаза, что расстроило меня. Это перекрыло мне всякий доступ к её чувствам. Она медленно и глубоко вздохнула, не открывая глаз. Она стиснула зубы.

Глаза были все еще закрыты, когда она заговорила. На самом деле для людей это был не совсем нормальный способ разговаривать. Почему же она делала это?

- Что же ты тогда хочешь, Эдвард?

Звук моего имени, произнесенного ее губами, совершило много странного с моим телом. Если бы мое сердце могло биться, его ритм в этот момент бешено ускорился.

Но что мне ей сказать?

Правду, решил я. Я буду настолько правдивым, насколько смогу. Я не хотел заслужить ее недоверие, даже если заслужить ее веру будет невозможно.

- Мне жаль, - сказал я ей.

И это было честнее, чем когда-либо. Однако, не переходя грань, я мог только извиняться.

- Я был очень груб, я знаю. Но так правда будет лучше.

Будет лучше для нее, если я смогу продолжать в том же духе, продолжать быть грубым. Но разве я мог?

Ее глаза открылись, на лице все еще была осторожность.

- Я не знаю, о чем ты...

Я постарался донести до нее столько предостережения, сколько было позволено.

- Будет лучше, если мы не будем друзьями, - разумеется, она смогла почувствовать все, что я хотел донести до нее. Она была умной девушкой. - Поверь мне.

Ее глаза сузились, и я вспомнил, что уже говорил ей эти слова. Сразу перед тем, как нарушить данное обещание. Я вздрогнул, когда ее зубы сомкнулись вместе. Видимо, она тоже помнила это.

- Как плохо, что ты не решил поговорить раньше, - сказала она, сердясь. - Тогда не пришлось бы ни чем жалеть.

Я смотрел на нее в потрясении. Что она знала о моих сожалениях?

- Жалеть? О чем? - потребовал я.

- О том, что этот дурацкий фургон не раздавил меня! - огрызнулась она.

Я застыл, ошеломленный.

Как она могла о таком подумать? Спасение ее жизни было единственной приемлемой вещью, которую я сделал с момента нашей встречи. Единственной вещью, которой я никогда не стыдился. Только это, могло дать мне повод радоваться, что я вообще существую. Я боролся, чтобы оставить ее в живых с того самого момента, когда впервые почувствовал ее запах. Как она могла подумать так обо мне? Как она может так спрашивать меня о единственном хорошем поступке среди всего этого хаоса.