Яна Розова - Сбывшиеся сны печальной блондинки Страница 33

Он все же использовал появление дантиста себе на пользу. Я поднялась, попрощалась с коллегами, а шефу заявила:

— Только попробуйте испортить мне сотрудников! Всего хорошего.

Он не ответил — победа осталась за мной!

Глава 5

Дома я готовила ужин и слушала, как Ведищев делает Таракану полный доклад о допросе в милиции. В машине, по дороге домой, мы молчали. Лицо Олега не выражало ничего, ровным счетом ничего, совсем ничего. Похоже, что он ни о чем и не думал. Просто вел машину, просто смотрел на дорогу, просто ждал, когда проснется от кошмара. Сейчас его усталый, блеклый голос произносил страшные по сути слова:

— Он считает, что это я убил троих человек… Нет, мотива нет… Самое главное, конечно… Когда Летягина убили — дома был… Жена у матери… Один… Когда Симонову — с Аллой, Мишку прессинговали… Да уж, алиби, черт его возьми!.. Только Лавренев выпадает, но следователь сказал, что я мог и заказать Лавренева или всех троих… Трупы спрятал в клинике по дурости. Он так и сказал: «по дурости»… Клинику закрыли… Ну никак не объяснили… Ой, да такие хамы…

Последнее он опять сказал бесцветно, не похоже на себя. Разве так реагирует Олег Ведищев на тех, кто пытается попортить ему кровь?!

Олег положил трубку. Вошел в кухню и сел к столу.

— Ты что-то совсем раскис, — сказала я.

Он устало посмотрел на меня и ответил:

— Слишком много для меня. Я боюсь за Кирилла. Я боюсь, что Ханмурзаев возьмется мстить, — это в его характере. Мы же с ним знакомы немного, да и люди знающие говорят, что он не любит бросать дело недоделанным. Ты знаешь, кто он на самом деле?

— Я только знаю, что он когда-то сталкивался по делам с Вагифом, но потом вроде бы их дорожки разошлись. Вагиф честный человек, предприниматель. А Ханмурзаев — бандит.

— Ханмурзаев весь город контролирует. Ему все заправки принадлежат, ну и остальное тоже. Он сделает со мной все, что захочет. Не исключено, что трупы в клинику он подкинул. Пахнет концом всей моей деятельности. Во всяком случае, в Гродине.

Он опустил голову на руки и посидел так немного. Я села напротив. Депрессия начала подбираться и ко мне. Олег поднял голову, достал сигареты, закурил.

— И еще я чувствую, что ты ускользаешь от меня. Я гонюсь за тобой, ищу к тебе пути, хочу, чтобы все было, как много лет назад. И не говори, что в одну реку нельзя войти дважды! Один дурак сказал, и теперь я не могу вернуться к любимой женщине!

— В любом случае это было бы слишком просто, — заметила я с долей философской отстраненности. — Так не бывает… Но я тебе скажу правду, чтобы ты знал: все эти годы я ждала тебя! Только и мечтала о том, чтобы ты пришел сюда и сказал: прости, люблю. Теперь я вижу, что это как-то не так.

Я пыталась объяснить ему то, что чувствовала, но выразить словами эти смутные обрывки ощущений не могла.

— Но почему, почему? — добивался Олег. — Почему бы не попробовать! Я не прошу много, только позволь мне пожить рядом с тобой. Я буду жить своей жизнью, а ты — своей. Только позволь мне быть рядом, приходить сюда, приводить Кирилла… Я верю, что мы все исправим.

— Кириллу нужна мать… Я не смогу ее заменить… Да и не хочу…

Он отпрянул от стола, его лицо исказилось болью:

— Дело в Кирилле? Ты не можешь ему простить, что я бросил тебя? Господи, неужели это так?

— Скорее, не могу простить тебе, что он не мой сын… — Олег немного расслабился. — А у тебя оказался такой сильный отцовский инстинкт!

Я улыбнулась ему ласково, и он неожиданно легко улыбнулся в ответ:

— Я хотел бы дочь, похожую на тебя. Ты плачешь?

Вечером Кирилла не было, он резвился с детьми Карины. Она, кстати, сказала, что совсем не собирается устраивать нам интимный вечерок вдвоем, но мальчик не захотел уезжать из теплой компании. Поэтому мы остались одни. Олег включил телевизор на кухне и устроился посмотреть какой-то боевичок. Это понятно: мужику надо отвлечься от неприятностей.

Все же странные у нас были отношения. Я все думала об этом: если мы вместе, то зачем он спит на полу? Если нет, то что он вообще делает в моей квартире? Но не было сил расстаться и не было мужества попробовать снова жить, как десять лет назад. Скоро придет время решать, делать выбор — что я выберу?

Что бы ни говорил Олег, какие бы методы соблазнения ни применял, я слишком боялась возвращения той боли, которую однажды победила. И боялась потерять его… Что со мной? Почему я не говорю правды самой себе? Скажи однажды — будет легче! Да, я люблю его, я люблю его душу, тело, вредность, отцовство, причиняемую им боль, оладушки, которые он готовит, то, как он впадает в депрессию и жаждет поддержки. Его силу, его слабость, его неверность, его откровенность… И хочу быть с ним. А еще мне хочется, очень хочется поморочить его! Пусть теперь он поволнуется, помучается! Как это приятно — сознавать, что Ведищев страдает из-за меня. Пусть это нехорошо, пусть честные, сильные и любящие женщины кинут в меня камень, но я хочу, чтобы он тоже вложил в наши отношения немного своего беспокойства и чуть больше сердца, чем пришлось ему вложить в первый раз.

Я улеглась на диван и не успела додумать последнюю мысль, как заснула. Ночью Олег устроился рядом со мной, и к утру я спала, положив голову ему на плечо. Проснувшись раньше, чем собиралась, и увидев это безобразие, я поняла, что больше не засну вот так, лежа рядом с мужчиной из своих снов. Поэтому встала и пошла курить на кухню.

Утром позвонил Вагиф. Он доложил, что с Кириллом все в порядке, ребенок подружился с Тигранчиком и вдвоем мальчишки поставили весь дом на уши. Карина кормила детей, а хозяин дома, беспокоясь за подругу жены, позвонил мне. Он сухо поинтересовался:

— Вы с Ведищевым снова пара? Он у тебя?

— Да, он спит, но… Ничего такого… Мы чужие люди, понимаешь? У нас не получится…

— Возможно, это к лучшему, — сказал Вагиф. — Я его не понимаю! Мечется между женщинами, что ему надо?

— Он… Ладно, не важно… — я оглянулась на дверь. Олегу было бы неприятно, если бы он услышал, как я откровенничаю с Вагифом.

— Алла, не защищай его! Кроме всего, он под следствием. Его обвиняют в убийстве трех человек. Как он выкручивается?

— Ему не надо выкручиваться. Он ни в чем не виноват. И когда убили Лавренева, он был в самолете, со мной.

— Но клинику закрыли! — «Откуда он знает? — подумала я. — Но скорее всего это я сама сказала Карине, а она — Вагифу». — Тебя обокрали? — продолжал допытываться муж подруги. — Кара сказала, что к тебе в квартиру кто-то влез…

— А! — я уже почти забыла о том, что меня так огорчило после возвращения из Москвы. — Да, влезли, что-то искали. Странно только…