Э. Филлипс-Оппенгейм - Преступление Гаррарда Страница 33

Они остановились на площадке. Он поцеловал ее.

— Я через 15 минут буду дома. Ведь вы не хотели поехать танцевать, зачем же было задерживать автомобиль?

— Танцы! О, это в другой раз!

Гарвей последовал за ней в маленький уютный салон. Она подвела его к большому удобному дивану и принялась варить кофе.

— Почему вы не курите?

— Я так счастлив, что совершенно забыл об этом…

Грэйс оставила кофе и подошла к нему. В следующее же мгновение она опустилась перед ним на колени и прижалась к его губам.

— Ах, дорогой мой! Почему вы ведете себя со мной, как чопорный англичанин? Это бессмысленно. Вы знаете меня. Я следую всем своим порывам.

— Разве в вашем возрасте умеют вести себя?

— Пустяки! У нас — я ведь почти француженка — девушка в 22 года уже не ребенок. Перестаньте же обращаться со мной таким образом, Гарвей. Я женщина — и принадлежу вам!

Он пожал ее руку и поцеловал в глаза, стараясь не прикасаться к губам. Когда закипела вода, он поблагодарил небо. Она вскочила и вернулась к своему кофе, который приготовила с большой заботливостью. Потом с сияющим от счастья глазами она вынула из буфета бутылку странной формы. Это был оранжевый ликер.

— Слышала, как вы заказывали его. В лавке все смеялись надо мной, но я его купила. И эти старинные бокалы с Альбемарль-стрит.

Грэйс подвинула столик ближе к дивану, налила кофе, наполнила ликером бокалы и села рядом с ним.

— Теперь мы имеем все: папиросы, спички, кофе, ликер и — друг друга. И большая просьба — расскажите мне вашу тайну. Вспомните, что я ваша верная, любящая подруга и хочу разделить ваши заботы.

Она склонила голову на его плечо и почти лежала в его объятиях. Его, как молния, осенила мысль. Существовало еще одно оружие, которое могло предохранить его от слабости.

— Хорошо, я признаюсь и скажу то, чего не доверил бы ни одному человеку. Открою тайну, которую ношу с собой со времени моего возвращения из Южной Франции.

Она молча прижалась к нему, чтобы дать почувствовать свою радость.

— Приготовьтесь перенести удар. Деньги, предназначенные вашим дедом для вас, я украл или одолжил, как вам угодно будет это назвать, в тот вечер, когда он умер. Я получил бы их через несколько дней обратно, но счастье было против меня. Полиция разузнала номер одной ассигнации, и сегодня утром меня пригласили в банк для объяснений. Скотлэнд-Ярд вмешался в эту историю.

Грэйс резко отодвинулась от него в изумлении.

— Что за чушь! Понимаете ли вы, что говорите? Я не верю этому!

— Это правда. Все, что полиции удалось до сих пор открыть, только подтверждает мои слова. Я поздно ночью оставался в своем бюро и заметил свет в приемной, когда вошел, то увидел, к своему ужасу, вашего деда мертвым в кресле. Мне забыли доложить о его приходе. Я не знал даже его имени, открыл портфель, чтобы найти визитную карточку, и обнаружил колоссальную сумму денег в американской валюте.

— Но вы не сообщили об этом при следствии!

— Конечно, ведь я украл деньги.

— Не верю этому!— воскликнула она.

— Но это так. Могу сказать, что, беря эти деньги, пытался убедить себя, что беру взаймы. Я только что вернулся из-за границы и нашел дело, которым долгие годы совершенно не интересовался, в безнадежном состоянии. Банк требовал в ультимативной форме большую сумму наличными или гарантии. Я был в отчаянии. Фирма, основанная моим дедом, была его гордостью и гордостью моего отца. Мысль о банкроте изводила меня. Нужны были деньги, и уже тогда я почувствовал в себе силы восстановить дела фирмы. Я рискнул, не зная, имеет ли ваш дед родных или друзей, которым известно об этих деньгах. Мое воровство могло бы в этом случае тотчас же быть обнаружено. Но я стоял перед дилеммой: ассигнации или банкротство фирмы «Гаррард». И я решился. Я оставил вашего деда в кресле, спрятал деньги в ящик своего стола и притворился на следующее утро пораженным случившимся. Потом представил эти бумаги моему банку в качестве гарантии.

— Деньги потеряны?— уже спокойно спросила Грэйс

— Да нет же! Дело идет о какой-то пустой формальности, иначе они давно уже были бы у меня. Я передал бы их вам и сознался во всем. Банк не имеет на них больше никаких прав. Я теперь ничего им не должен. Но в последнюю минуту счастье обернулось ко мне спиной. Полагал, что меня сегодня арестуют. Но полиция ожидает, вероятно, из Америки подробного списка ассигнаций. Завтра или послезавтра все будет кончено.

— Но, дорогой мой, причем здесь полиция? Ведь деньги в сохранности, и — говорю вам от чистого сердца -я оставила бы их в вашем распоряжении, даже если бы им суждено было пропасть. Скажите, что я отдала вам эти деньги на хранение.

Гарвей отрицательно покачал головой, но почувствовал, что тяжесть спала с его сердца.

— Грэйс, вы прощаете мне все ради нашей дружбы и потому, что ничего не потеряли. Но моя участь больше не зависит от вас. Она в руках полиции.

— Но это ведь бессмыслица, я отдаю вам эти деньги. Они ваши. Их много?

— Миллион долларов.

— Отлично, я их дарю вам. Ведь не можете же вы украсть то, что вам принадлежит. Кто вправе это обжаловать?

— Закон.

— Послушайте, ваша тревога совершенно напрасна. Какое счастье, что сама не пошла в полицию! Но теперь заявлю им, что знала об этих ассигнациях и мой дедушка передал их вам на хранение. Скажу, что уполномочила вас распоряжаться этими деньгами. Вы потратили на меня большие суммы. Я могу доказать это. Вся эта история касается только нас обоих, вы понимаете в делах гораздо меньше меня, дорогой мой, все это пустяки!

— Вовсе не пустяки. Вы забываете, Грэйс, что я мог потерять эти деньги.

— Что ж, тогда у меня остались бы еще вы сами. Вы считаете меня, вероятно, очень жадной, потому что я тревожилась из-за денег, но это не так. Как и все женщины, люблю красивые вещи и развлечения, но вас люблю больше. Всю мою жизнь буду гордиться тем, что мои деньги спасли вашу фирму.

— Вы самый великодушный человек в мире!

Она обвила руками его шею и рассмеялась.

— Как глупо! Между двумя людьми, которые друг друга любят, не существует великодуший. Все, что принадлежит мне, принадлежит тебе.

Гарвей попытался освободиться, но она крепко держала его.

— Грэйс! Умоляю вас!

— А я ни о чем больше не хочу слышать! Мне надоели ваши аргументы. Пустите меня. Я потушу свет.

На этот раз он не отпустил ее.

— Грэйс, вы, конечно, считаете меня глупцом. Может быть, вы правы. Но только не думайте, что я не люблю вас…

— Почему же?…

— Вы сами знаете, но хочу вам кое-что сказать, кое-что совсем банальное. Моя жена разводится со мной. Процесс уже начался. Если вы действительно хотите выйти замуж за человека, который на целую вечность…