Вэвиан Фэйбл - Золотая рыбка-2 Страница 33

«Ю» подчеркивает, что это не голословные обвинения. Он располагает неопровержимыми доказательствами в виде магнитофонных и видеозаписей, письменных документов и фотоматериалов, каковые в ближайшие дни будут обнародованы.

Сногсшибательная новость воспринимается по-разному. Простой народ откликается с воодушевлением, радиостанции стараются придерживаться фактов и избегают комментариев. Газеты пока не успели отреагировать, а в обшарпанном здании, где я имею счастье — или несчастье — трудиться, царят полнейшая растерянность, шок и… затаенная надежда. Люди пересказывают друг другу содержание листовок, но не дают своей оценки.

Чуть позже, пораскинув мозгами, коллеги рискуют высказать предположение, что страшная гибель Марион Терон и Арджила Раффина каким-то образом связана с разоблачением полицейской верхушки, а покушение на меня объясняется тем, что я опознала погибшую.

Я остерегаюсь высовывать нос за порог своей конторы, хотя, сдается, на меня сейчас всем наплевать, поскольку мою разоблачительную деятельность затмила очередная бомба «Ю». Но нет, оказывается, я ошибалась. Приходит Шеф и ведет меня за руку на самый верхний этаж. Пышные ковры и целая пальмовая роща в кадках, три секретарши в приемной. В роскошном кабинете, где свободно можно устраивать рыцарские турниры, нас поджидает элегантный господин, пользующийся персональным лифтом и прочими благами положения, царь и бог нашего ведомства.

Толстыми пальцами он подцепляет листовку и издали показывает мне.

— Что вам известно об этом? — Он сверлит меня взглядом.

— О чем именно?

От кофе и спиртного я отказываюсь. Сажусь и изучаю высокое начальство: мужчина зрелой поры — вернее, чуть перезрелой, — веки подпухшие, кожа лица дрябловатая, тщательно ухоженная бородка пегая из-за пробивающейся седины. Этот человек включен в обличительный список Юстицио.

— О происхождении этой листовки, — уточняет он.

Мне вспоминаются напутствия Шефа — по дороге сюда он заклинал меня вести себя сдержаннее, — и я раздвигаю губы в улыбке.

— Впервые увидела ее сегодня утром.

— Вот как? Я располагаю информацией о нападении, которому вы подверглись у себя дома минувшей ночью. Чем вы объясняете это происшествие?

— Ничем не могу объяснить. Бандиты мотивировали свой налет тем, что хотели ограбить квартиру.

Уголки его рта чуть заметно кривятся. Можно принять это за усмешку, но скорее за гримасу недоверия. Затем он лезет в ящик стола и достает папку в зеленой обложке.

— Это ваше служебное досье. Нуте-с, посмотрим… Возраст — двадцать семь лет, образование — высшее, стаж работы в полиции — шесть лет. Та-ак… Насколько я могу судить, карьера ваша складывалась удачно. Вам почти сразу же стали давать ответственные поручения.

— Если считать ответственным поручением шляние по улицам в качестве приманки для маньяков, — ехидно вставляю я, но он пропускает мое замечание мимо ушей.

— Коллеги из вашего непосредственного окружения отзываются о вас положительно, но, по мнению других, ваши манеры оставляют желать лучшего. На занятиях по самообороне вы показали себя способной соперничать с любым мужчиной и в то же время, по отзыву вашего непосредственного начальника, в работе предпочитаете руководствоваться интуицией, охотнее прислушиваетесь к инстинктам, нежели к доводам рассудка.

Я перевожу взгляд на Шефа — тот отвечает мне скромной улыбкой, затем снова поворачиваюсь к «царю и богу». Вроде бы я смекнула, к чему он гнет.

— Поговаривают, — продолжает он, — будто вы с некоторых пор состоите в связи с одним из коллег…

— Вы его знаете? — склонив голову набок, вкрадчиво интересуюсь я. — Тогда вы, должно быть, на себе испытали его неотразимость.

— Мне случалось читать кое-какие ваши рапорты, и я пришел к выводу, что вы не слишком заинтересованы в работе у нас. Отец ваш — владелец газеты и собственного издательства, мать — художник по интерьерам, словом, семья не бедствует. Чего ради, спрашивается, вы пошли в полицию?

— Люблю, знаете ли, романтические приключения, — расплачиваюсь я дешевым штампом.

— Кто скрывается под псевдонимом Юстиция? Назовите имя! — Взгляд его мечет громы и молнии, но по вискам струится пот. Я не испытываю к нему жалости, меня не трогают его усилия сохранить остатки авторитета, ну а попытки запугать меня и вовсе лишены смысла.

— Я много думала об этой группе «Юстиция», — спокойно говорю я, — и, по-моему, предположение, что здесь действует один человек, не выдерживает критики. Даже приговоры приводились в исполнение не в одиночку, каждый раз действовала группа единомышленников, где один прикрывал другого, поэтому они и работали чисто, не оставляя следов. И только в конце, во время решающего поединка, с приговоренным схватывался кто-то один. Насколько мне известно, в городах США, в жилых кварталах с повышенной криминогенной обстановкой, созданы аналогичные организации — гражданская самооборона или что-то в этом роде. Цивильные лица сами следят за охраной района, ловят хулиганов, нарушителей общественного порядка.

— И чинят над ними расправу, — перебивает меня хозяин кабинета. — По-вашему, это нормально? Куда заведет такой путь?!

— Намного ли чище руки у тех, кто самолично не участвует в убийствах, совершаемых с их ведома и молчаливого согласия? Язык не поворачивается хвалить этих пособников зла только потому, что сами они вроде бы не марали рук!

— Иными словами, вы одобряете сей пасквиль? — он гневно взмахивает листовкой. — Тогда как ваш долг — разобраться в клеветнических домыслах!.. Неужели можно поверить, будто бы я, к примеру, тоже ничуть не лучше убийцы, поскольку якобы потворствую преступникам?!

Шеф осторожно покашливает в кулак, но я не обращаю внимания на предупредительные знаки.

— Видите ли, до сих пор в каждой очередной листовке приводились подлинные факты.

Пегобородый «царь и бог» откидывается в кресле, дряблая кожа неожиданно натягивается на скулах. Резким движением, очевидно подсмотренным у какого-то киногероя, он ломает карандаш надвое.

— Значит, вы не желаете способствовать поимке банды «Юстиция»? — с угрозой в голосе вопрошает он.

— Отчего же? — удивляюсь я. — У меня даже есть вполне конкретное предложение. В приемной сидят три секретарши, готовые выполнить любое ваше желание. Велите им отобрать дела по всем нераскрытым преступлениям и распределите их по степени важности. Задействуйте всех своих сыщиков, чтобы работали в полную силу, обеспечьте их безопасность, скажем, на случай внезапных покушений. Как только дела будут расследованы все до единого, команда «Юстиция» прекратит свое существование. Необходимость в ней отпадет. А поскольку создана она была именно в силу необходимости, я и не представляю себе иного способа ликвидировать эту организацию.