Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить Страница 34

В ту ночь было немало сюрпризов. Оказалось, что холодильник полон свежими деликатесами и, как нарочно, самыми любимыми. Аня грызла тонкие ломтики острой бастурмы и не могла оторваться от салата из крабов. Кроме того, горячим отбивным или антрекоту Михаил предпочел копченую курицу, приведшую Аню в кулинарный экстаз. А сладкое!.. Он старательно подготовился к встрече, и сделал это очень удачно. Итальянский торт со взбитыми сливками и ликером «Амаретто» можно было есть не останавливаясь.

Аня не просила его петь, — боялась разрушить очарование. Ей ещё не приходилось испытывать восторг от самодеятельных певцов и было страшновато за необходимость первой лжи — ведь хвалить она будет, каким бы ни оказалось его исполнительское мастерство. Михаил вспомнил про «должок» сам, снял со стены гитару, устроился в глубоком полуразвалившемся кресле и взял длинный, тающий в тишине аккорд. Аня закрыла глаза.

Михаил пел фантастически: проникновенно, естественно, виртуозно переходя от вокала к шепоту. Вот для чего судьба дала ему этот хриплый голос, немного тягучую напевную интонацию. Старые романсы следовали один за другим, слова любви звучали словно из самой глубины души, и все это могло выглядеть как признание, но смотрел Михаил не на Аню, а мимо — в темное окно с пятном отраженного в стекле зеленого абажура.

«Гори, гори, моя звезда», «Случайно и просто мы встретились с вами»… О ком же так тоскует его голос? Кого он любил и потерял? Аня узнала лишь по короткой реплике, что эту квартиру Михаил приобрел после развода, оставив жене все имущество. И перетащил вещи из своей старой комнаты. Действительно, обстановка крошечного жилища совершенно не соответствовала положению «нового русского». Но это Ане даже нравилось. «Значит, Глоба не совсем права — Львицы предпочитают преданных и великодушных мужчин. Черт с ним — с богатством!»

— Миш, иди сюда. Я одинокая и забытая. Ты поешь о другой, для другой…

— Ну что ты, девочка! — Сев возле Ани, он погладил её волосы и посмотрел в глаза как-то особенно ласково. У Ани перехватило дыхание — она поняла вдруг, что никогда не имела отца, а если бы он был, то жить было бы легче: он гладил бы её по головке точно так же — сильный, мудрый, заботливый.

— Я с тобой… Я очень давно с тобой… В тот вечер, когда впервые увидел тебя танцующей в ресторане, почувствовал, — хочу спать с этой девчонкой… Потом… Потом был прием на даче, — кажется, день рождения Алины. Я танцевал с не дождавшейся справедливой феи Золушкой и мне захотелось защищать тебя… А потом мы гуляли в Сокольниках и кто-то нашептал мне на ухо: «Эй, Михай, эта женщина тебе нужна. Ты хочешь любить её, оберегать её, восхищаться ею… Она станет твоей и тогда все обретет свой смысл. Настоящий смысл…»

…Никогда ещё московская осень не казалась Ане такой сказочной, созданной для горячих любовных свиданий. Главное — оказаться вдвоем в теплом пространстве, вознесенном на двенадцатый этаж, захлопнуть за собой дверь и обняться.

Ничего удивительного, что Верочка сразу обо всем догадалась и явно радовалась такому повороту событий. — «Мне он сразу понравился. Человек порядочный и солидный… И, согласись, Аня, приятно, когда рядом с тобой красивый мужчина».

— Тебе и Карлос нравился. — Аня вздохнула. — Странно, он куда-то пропал. Даже ни разу не позвонил. Может, чувствует, что я, наконец, от него освободилась?

— И правда, не скучаешь?

— Ни капельки, — соврала Аня. Воспоминания не оставляли её. Они подло подкрадывались в самый неподходящий момент, заставляя оценивать, сравнивать. Аня убрала подальше записи их музыки, боясь наткнуться на аргентинское танго, мамбу, «Карменситу»… Так уж, наверно, заведено на этом свете — либо ты категорическая однолюбка, вроде матери, не подпустившей к себе больше ни одного мужчины, либо однолюбка, но в процессе поиска, то есть, в принципе — «душечка».

Теперь Аня часто рассказывала Верочке про всяческие строительные проблемы. Та внимательно слушала, стараясь «перевести» новые понятия на привычные из области театральной жизни.

— Выходит, на премьере, ну, когда это новое здание откроют, — Михаила чествовать будут, ведь он главный режиссер.

— Главный архитектор, — поправила Аня. — Только театр не государственный, а как бы собственный — частная антреприза Лешковского.

— Это его фирма так называется?

— Да нет! Это я так объясняю. — Аня обняла мать. — Вообще-то я оказалась типичная «душечка». Помнишь, рассказ Чехова?

— А как же! Хороший был фильм с Касаткиной. Много страдала женщина и по-настоящему любить умела — всей душой, всеми своими помыслами.

— Вот и правильно. Быть душечкой — подвиг. Подвиг самоотвержения. Аня погрустнела. — Поэтому, наверно, счастливы только самолюбивые эгоистки.

23

…Приближался Новый год. Аней овладело суеверное беспокойство. Она ждала чего-то нехорошего и даже не удивилась, когда Михаил сказал по телефону:

— Мы не увидимся сегодня… Прости, дорогая… Возникли кое-какие сложности. Боюсь, чтобы уладить дела, мне понадобится неделя.

— Неделя?! — Ужаснулась Аня. Ведь было уже двадцать пятое. Значит, елка отменяется?

— Ты будешь меня ждать? Это очень важно…

— Буду, конечно, буду… — Аня горько усмехнулась. Она уже догадывалась, что Михаил готовит сюрприз к Новому году. Не зря возил её в шикарный ювелирный салон, якобы для выбора презента совладельцу компании, но выпытал у Ани мнение о дамских украшениях. Еще он, не любивший хвастаться, как-то проговорился, что подыскивает новое жилье, да такое, чтобы и принцессе понравилось. И вот… Неделя!

Аня вдруг поняла, как одиноко без Михаила. Связи с девочками из «Вестерна» потеряны, новые знакомства ограничились поверхностно-любезными отношениями в рабочей обстановке. Даже Алина исчезла за рамками жизни, сомкнувшимися вокруг Михаила. «На тебе сошелся клином белый свет…» поется в песне. Анин свет оказался пустым и ничтожным без НЕГО. Телефон молчал целых два дня, а когда зазвонил, она с трудом выдержала три гудка, чтобы сразу же не сорвать трубку.

— Ты наглухо ушла в подполье, красивая. — Алина явно на что-то намекала. Уж Аня знала каждую её интонацию. — Не хочешь мне что-нибудь рассказать? У меня сегодня выдрали зуб мудрости. С клещами и отвертками. Щеку разнесло. Сижу, измученная, слабенькая, никому не нужная. Заходи, захвати по дороге мороженого. Естественно, итальянское. Мне можно есть только холодное.

— Клубничное и шоколадное. Буду через полчаса. — Аня, к своему удивлению, обрадовалась. — Эй, а где все твои?