Мартина Коул - Сломленные Страница 34

— Ублюдок, ты лапал мою девочку! Лапал мою малышку! Сделал ее такой же, как сам, чудовище!

Краем глаза Ленни заметил, что Дэйв побледнел и пытается пробраться к выходу. Ясно, он тоже в этом замешан. Все смотрели на Ленни как завороженные. Ленни заревел:

— Почему ты убегаешь, Дэйв? Куда торопишься — домой? Нравятся картинки с моей дочерью? С этой сучкой, которую я называл дочерью? Которую ты, тварь, утянул на самое дно — туда, откуда вылез сам.

Ленни стал медленно наступать на охваченного ужасом Дэйва. В повисшей тишине он громко сказал:

— Перед вами подонок. Чудовище. Я видел фотографии. Там были не только одиннадцатилетние, нет. Ты всегда говорил, Дэйв, что любишь детей, верно? Я видел, как ты их любишь, своими собственными глазами. Легавые доберутся до тебя, но прежде ты заплатишь за то, что сделал с моей девочкой. Ты же платил ей, да? Не разорился?

Дэйв был крупным мужчиной, настоящим тяжеловесом, тело — сплошные мышцы. Пытаясь оправдаться, он с мерзкой ухмылкой сказал:

— Твою Мэри и учить-то ничему не нужно было, Лен. У нее это от природы. Ты посмотри, как она себя ведет. Она же сама напрашивается, приятель.

Ленни в изумлении слушал своего старого приятеля и закадычного друга. Как он мог ничего не замечать? Как он мог не видеть, что происходит у него под носом? Дэйв вовсе не хитрец, он не смог бы так убедительно врать.

Ленни услышал отдаленный вой сирен. Времени у него оставалось мало: за ним уже ехала полиция. Он выхватил нож и зловеще улыбнулся. Дэйв бросился бежать, но Ленни догнал его возле самой двери и ударил ножом в спину. Удар получился скользящий: он лишь слегка порезал кожу, не причинив Дэйву серьезного вреда.

Двое полицейских в штатском, оказавшихся среди публики, улучив удобный момент, когда ничего не подозревающий Ленни повернулся к ним спиной, набросились на него. К тому времени, когда прибыло подкрепление, усмиренный Ленни уже сидел на полу в наручниках. Итак, один человек мертв, второй получил отметину на память. Ленни чувствовал, что поработал на славу.

Для него все было кончено. Соцслужба перевезет его жену и сына в другой город. Такова цена за полное и честное признание. Он знал, что полиция на это согласится. Он также знал: очень скоро все узнают про его дочь, про ее забавы с детьми. В таком маленьком местечке, как Грантли, слухи распространяются со скоростью света. Но он останется в людской памяти как человек, который выполнил свой долг и очистил улицы от грязи. Одним словом, он будет героем. Хотя это очень слабое утешение. Собственная дочь лишила смысла всю его жизнь, надругалась над ним и над тем, что он для нее делал. Удивительно, но Ленни уже ничего не чувствовал к ней: ни злости, ни ненависти, ни отвращения. Ничего. Словно Мэри никогда и не существовало.

Когда Ленни выводили из кабака, он чувствовал себя так, словно внутри у него все умерло. Даже если он проживет до ста лет, он всегда будет знать, что умер в тридцать восемь. С этой минуты жизнь не сможет ни обрадовать его, ни огорчить. Он будет дышать, есть, спать, но никогда больше не будет чувствовать. И виновата в этом Мэри, некогда его гордость и радость, его собственная дочь.

Кейт взглянула ему в глаза, и он улыбнулся в ответ. Он надеялся, что Кейт Берроуз и эта полная женщина его понимают. Понимают: сама жизнь заставила его пойти на такой шаг. Они налили ему чаю, дали сигарет. Его не осуждали. По крайней мере, Ленни Парксу так казалось.

В своем кабинете Кейт виновато посмотрела на Дженни:

— Я знала, подобное может случиться. Но что я могла сделать? Как я могла ему помешать?

Дженни пожала плечами и ободряюще, без тени осуждения в голосе сказала:

— Не буду отрицать, он, конечно, перегнул палку. Но он вывел нас на еще одного педофила, которого необходимо допросить. Может быть, нам удастся выяснить, сколько еще нелюдей замешано в этом и, что более важно, кто они. Педофилы — тихушники, Кейт. Это люди, живущие тише воды, ниже травы. Одна мысль о том, что кто-нибудь узнает об их склонностях, повергает их в ужас. Они знают, как нормальные люди относятся к ним, какое омерзение к ним испытывают. Они знают: разоблачение принесет им ненависть, отвращение или даже смерть. Поэтому у нас существуют так называемые КУЗы — камеры для уязвимых заключенных. К сожалению, сами преступники не думают о том, насколько уязвимы их жертвы. Поэтому я не могу сказать, что мне жаль этого Кевина. Да, убийство всегда ужасно. Но это убийство не трогает меня, поскольку я знаю: одной гадиной на земле стало меньше. Я видела трупы детей — детей, которых похитили, мучили и убили такие, как Кевин. Я перестала испытывать всякое сострадание к подобным типам еще много лет назад. Скажу тебе больше: если бы за это не сажали, я давила бы их собственными руками.

Дженни подмигнула Кейт:

— Все это, конечно, не для протокола.

Дэйв Карлинг выглядел очень плохо: дышалось ему с трудом, из груди вырывались хрипы. Голдинг и молодой полицейский стояли возле его кровати. Даже они понимали, что человек умирает.

Врач посмотрел на Дэвида Голдинга и взглядом пригласил его выйти из палаты. В шумном коридоре он объяснил ему положение дел:

— Сегодня днем у мистера Карлинга случился обширный инфаркт. Сейчас он в коме, и шансов на выздоровление практически нет. Ночью началось заражение раны. Также выяснилось, что у него имелись проблемы с сердцем, и весьма давно. Собственно, это неудивительно, так как мистер Карлинг сильно злоупотреблял спиртным и сигаретами. Внешний осмотр показал, что он далеко не в лучшей форме. — Врач пожал плечами. — Если бы даже его и не ранили, он сам умер бы через месяц-другой. Свалился бы замертво — возможно, за каким-нибудь обильным завтраком.

Голдинг поразился цинизму собеседника. Врач, словно угадав, о чем он думает, пояснил:

— Я думаю, что жизнь — самое ценное достояние человека. Когда это достояние проматывается впустую, я просто выхожу из себя.

— На допрос не рассчитывать? — спросил Голдинг.

Врач устало покачал головой:

— Нет. Ни малейшего шанса. С этого момента только забота, ласка и внимание. Свое он уже отговорил.

Голдинг попрощался.

Дэйв Карлинг тихо умер в больнице, где его единственным посетителем был молодой полицейский, который даже не заметил смерти подопечного, увлекшись разгадыванием кроссворда. О том, что Карлинг умер, констебль узнал лишь тогда, когда пришла медсестра и отключила мониторы.

Кейт приняла эту новость спокойно. В глубине души она даже порадовалась, что еще один педофил отправился к праотцам. Эту смерть, похоже, никто не собирался оплакивать. По крайней мере, она-то уж точно.