Татьяна Исмайлова - Три дня на расплату Страница 35

Он улыбнулся Анне:

— Прости, надо один вопросик решить, а через полчасика пойдем вниз.

Мобильник издал едва слышный звук.

— Лева, это я. — Киря опять посмотрел на танцующую Ксюшу. — Знаю, знаю, но ты уж решай сам, важно или нет. Ксения здесь у меня на Горького. Я думаю, что ее надо отвезти домой. Хочешь, я это сделаю сам, хочешь, поручу кому-нибудь из своих ребят. Сам приедешь? Ну и правильно. Жду.

Анна похолодела. Встреча с Бессарабом совсем не входила в ее сегодняшние планы.

Если бы Ольгу попросили назвать несколько простых слов, характеризующих Илью Коновалова, она бы сказала: большой, добрый, умный. Потом бы добавила: талантливый. Такое впечатление он произвел на нее с первой встречи, когда два года назад, погостив у своих друзей и влюбившись в старинную красоту этого русского провинциального города, Коновалов совершил решительный шаг: взял да и купил здесь просторную квартиру. Грех было не купить, имея в тот момент деньги за пьесу, которую ставил в Москве довольно известный режиссер: трехкомнатная квартира в старинном добротном доме здесь была дешевле, чем комнатушка в столичной коммуналке.

Просторную кухню он соединил с самой большой комнатой, выломал стены и на месте их водрузил длинную стойку-бар, другие две комнаты объединились в просторный кабинет. Илья не любил маленьких пространств. В новом жилище было все под стать ему — огромные диваны, мягкие кресла, необъятный письменный стол у широченного окна, добротные массивные полки для книг.

Это жилье он любил больше своей московской квартиры, хотя и купил ее в элитном доме. Здесь ему и работалось лучше, и природа радовала глаз — окна старого дома смотрели в парк. Утром его будили птичьи голоса. Парк был небольшой, неухоженный, деревья здесь росли еще с прошлого века, в темной прохладе хорошо гулялось и, главное, думалось.

Три года назад Илья Коновалов, к тому времени известный драматург из большого сибирского города, шумно отпраздновал свое 50-летие. Юбилей собрал множество друзей, в том числе и столичных, обмывали орден и личное послание президента страны; было много телеграмм из творческих союзов, театров, поздравляли режиссеры и актеры со знаменитыми именами, губернатор края сказал пламенную речь. На празднование приехала из Чикаго дочь Маринка со своим американским мужем-физиком, он оказался всего на год моложе Ильи. Елена Владимировна, жена, тоже осчастливила: примчалась из Москвы на целых три дня. Лена весь последний год практически прожила в Москве и за границей. У нее удачно прошла выставка, много картин удалось продать, она получила интересный заказ на оформление модной серии книг для женщин.

Илья знал, что в столице Елену держат и другие дела — личные. Но, удивившись самому себе, понял, что это не терзает его душу. С Леной они в любом случае останутся друзьями, если она решит, что их 25-летнему браку пришел конец, — серебряную свадьбу они отметили в прошлом году. Маринка — давно самостоятельный человек и не нуждается в родительской опеке. Лена в свои сорок пять стала «ягодкой опять», влюбилась в директора книжного издательства, который был на восемь лет моложе ее, роман развивался бурно, вызвал много разговоров в столице и шквал сплетен, докатившихся даже до далекой Сибири.

На юбилей Елена Владимировна приехала сама, но Илье сказала, что Юрий (Илья мысленно называл его бойфрендом жены) подал на развод, проблем не будет — в прежней семье у директора издательства не было детей.

Проблем с разводом не возникло. Известность обоих помогла решить все дела за два дня — в столицу Елена уезжала женщиной, свободной от семейных уз. А Илья, справив «полтинник», решил круто изменить свою жизнь.

Аристова, узнав, что известный драматург облюбовал для проживания их городок, договорилась с ним по телефону об интервью.

Как Ольга умудрилась в первую же встречу, затянувшуюся с вечера пятницы до утра понедельника, стать любовницей Ильи — оставалось для нее загадкой, до сих пор все поползновения мужиков она отбивала, как мяч ракеткой, и, кроме своих двух законных мужей, никого и никогда у нее не было.

Это не была любовь с первого взгляда. Это была встреча двух людей, истосковавшихся по ласке и сердечному теплу. Разница в двадцать лет не пугала — их потянуло друг к другу сразу же. Ольга пришла к Коновалову в шесть вечера, а в десять уже лежала в его объятиях, испытывая необычайное спокойствие и умиротворение — ей было так хорошо! Ей нравилось, что он, такой большой и сильный, легко, как пушинку, носил ее на руках, что ни он, ни она ни на секунду не испытывали неловкости от того, что три ночи и два дня, зашторив окна, ходили по квартире голышом. Нравилось, как он мастерски стряпал еду и нежно кормил ее, держа и покачивая, как маленькую, на коленях. Как откровенно смотрел на нее — и от этого замирало сердце, и снова их бросало в объятия друг друга. Нравилось разговаривать ни о чем, радоваться, что так много общего у них, смеяться над милыми глупостями, подкалывать друг друга.

— А как же интервью? — спросила она, прощаясь утром в понедельник и спеша на работу.

— Так в пятницу и поговорим о моих творческих планах.

Ей стало обидно: а до пятницы как же — не увидятся они, что ли? Нет, огорчил он ее, сегодня он едет в Питер, там в среду сдается спектакль по его пьесе. Надо обязательно быть.

Она ушла. А через два часа он появился в редакции, зашел в кабинет — и она, глянув на него, ослабела, так не хотелось отпускать!

— Я, между прочим, билет тебе взял, поезд через пять часов — успеешь собраться?

Сан Саныч, бывший главный редактор, увидел ее сумасшедшие глаза и отпустил сразу же, не сказав ни слова. В Петербург они попали на белые ночи — ночей не было для них ни одной!

В пятницу, вернувшись, прямо с поезда они поехали к Коновалову с одной целью — выспаться. И спали почти сутки! Да и то только потому, считает Ольга, что предусмотрительно разбежались в разные комнаты. А в воскресное утро она проснулась от немыслимого запаха пирогов — душка Коновалов уже стоял у плиты, а на столе горкой высились румяные булочки. Он любил возиться с тестом, выпечка получалась у него отменная. Наверное, потому он и был таким большим. Нельзя было назвать его толстым, но вот очень представительным — это да: мощные плечи, крепкие большие руки, совсем не маленький животяра, как он говорил, не мозолящий глаза только лишь по той причине, что был Коновалов двухметрового роста. Впервые у Ольги был мужчина, на которого она, вымахавшая под метр восемьдесят, смотрела снизу вверх.

Она не стремилась к уютному семейному гнезду. Жила по-прежнему в своей однокомнатной квартире, в которой Илья редко бывал, — тесно ему там было, не просторно. Но он постоянно ждал и звал ее к себе, хотя работать тоже любил в одиночестве. Да еще и ремонт-реконструкцию затеял в квартире. Пока там трудились мастера, он уезжал в Москву, и позже наведывался туда часто и надолго — пьесы его шли во многих театрах, они нравились зрителям, были о нашей сегодняшней жизни, трудной, непонятной и непутевой, в которой отношения меж людьми остались единственным островком, дающим надежду. Но когда приезжал и они встречались — словно в омут падали оба, сладкий, тягучий, из которого выбираться не было ни сил, ни желания.