(Не)учебный роман - Юлия Бонд Страница 36

— Тимур, — вскрикнула, когда его рука скользнула под вырез платья на спине.

— Угу, — промычал прямо в ухо.

— Кто-то говорил, что проголодался, — обернулась, одаривая Ариевского проницательным взглядом.

— Говорил. А ещё говорил, что тормоза отказали. Выбирай, что первое, — голос игривый тон принял, а руки настойчивей стали. Так и блуждали по изгибам тела, откровенно трогая то, к чему тянуло больше всего.

Попыталась из объятий выскользнуть. Получилось. Позволил к холодильнику подойти. Дверцу открыла, осматривая содержимое полок. Холостяцкий набор предстал взору. Яйца, колбаса, бекон, сыр, молоко и всё. Не густо, одним словом.

— Ты воздухом питаешься? — шутить принялась, а сама уже доставала яйца с молоком и колбасу, — омлет годится?

— Годится, — головой кивнул, помогая к столу продукты отнести. — Стой здесь, ничего не трогай, — из кухни вышел на одну минуту. Вернулся, держа в руках свою рубашку серого цвета.

— Переоденься, лисёнок, — в недоумении уставилась, пытаясь понять причину заботы. — Не хочу, чтобы платье испачкала.

Разряд электрического тока пронесся по телу, когда соприкоснулись наши пальцы. Взгляд устремили друг на друга, затаив дыхание. Тимур один шаг навстречу сделал, а затем одним рывком сгреб моё тело в охапку. Тормоза отказали у обоих. Одежду с тел срывали, поглощённые безудержной страстью. Жаркие поцелуи пронзали губы, а руки скользили по всему телу.

Это одержимость на грани помутнения рассудка. Болезненное влечение со всеми вытекающими симптомами. С ума сошли друг от друга просто.

Первый раунд начался прямо в кухне на обеденном столе. Ласками упивалась, что дарили сильные руки и требовательные губы. Это дуэт из сплетенных тел. Пылкий тандем, не знающий границ.

— Девочка моя, сладкая, — губы шептали, а затем эти же губы впивались в мой рот с тихим стоном.

— Твоя, — вторила ему таким же шепотом.

Меня первую накрыла эйфория, когда тело, едва не билось в крышесносных конвульсиях. На тысячу осколков разлетелась, не иначе. Поцелуй губы накрыл. Такой нежный, неторопливый. Горячие тела, покрытые испариной, обрели покой, когда соприкоснулись друг с другом. На руки к себе усадил, прижимая голову к груди. Стук его сердца вторил моему. Кажется, один ритм на двоих появился. Невидимая нить оплела, связывая воедино. Да не нить это даже, а настоящая кованная цепь, не порвать никому.

Первые мысли в голову ворвались: "Влюбилась. По самые уши просто". Осознание собственных чувств, как гром среди ясного неба пронзило. Встрепенулась, прислушиваясь к вихрю бабочек, кружащихся в животе. Вот теперь точно к психиатру можно записаться на консультацию. Лечиться нужно, пока не поздно. Пока совсем голову не оторвало.

"Мой. Мой мужчина", — ликовал внутренний голос, с чем я даже спорить не пыталась. Теперь мой, как и я его. Едины и неделимы.

— Любимая, — встрепенулась, услышав его голос. Каждый звук впитала в себя, прокручивая в голове "Любимая". — Я все еще голодный.

Губами мочку уха прикусил, опаляя кожу горячим дыханием. С рук его соскочила и принялась искать серую рубашку среди разбросанной одежды на полу. Обернулась назад. Обомлела, затаив дыхание. Только сейчас смогла в полной мере разглядеть своего мужчину. Стройный. Рельефные мышцы перекатываются на груди. Плоский живот, а внизу — дорожка из завитков темных волос. Невидимый ком проглотила, устремляя взгляд еще ниже. Он заметил. Усмехнулся вслух, притягивая к себе одной рукой.

— Лисенок, когда говорил голодный, то имел в виду желудок, — в макушку поцеловал, пропуская между пальцами пряди волос.

Язык прикусила, пытаясь сдержать громкие фразы, которые грозились наружу вырваться. Эта ненормальная влюбленность в плен взяла. Ни о чем другом думать не могла. Только он… Только его сильные руки и требовательные губы.

В спешке рубашку накинула на голое тело. Его запах окутал. Мурашки по позвоночникам побежали, когда я впитывала в себя его аромат. Теперь это мой любимый аромат, запах моего мужчины.

Принялась за готовку. Тимур, как умел помогал, точнее, пытался, а по факту — всего лишь тело клещами сжимал, срывая с губ короткие поцелуи. Ужинали вместе. Из рук выпускать не хотел, как тогда в больнице. Едва из ложечки не кормил. Нравилось. Забота его нравилась, а еще — этот взгляд нравился, что боготворил меня, не иначе. В его глазах отражение своё увидела. Притянула к себе, впиваясь пальцами в шею. Да какой там ужин, когда незаметно второй акт начался?

Продолжили на кровати. Тело снова знакомой испариной покрылось, когда кровать провисла под тяжестью наших тел. Кажется, впору было задохнуться от переизбытка чувств и эмоций. Невозможно так идеально подходить друг другу, как подходили мы. Все на интуитивном уровне, каждый вздох, каждое касание. В сердце радость поселилась от осознания того, что это только начало. Начало нового мира, который открылся только для нас. Границы стерты, мосты сожжены, обратную дорогу смыл дождь, нет ходов к отступлению. Я его до единой клеточки…

Утро началось с затекших конечностей. Лениво открыла глаза, оглядываясь по сторонам. Обрадовалась, что любимый мужчина рядом лежал, тисками сжимая талию. Его голова покоилась на моем плече, даже пошевелиться боялась, чтобы не разбудить.

Трель мобильного телефона окончательно вырвала из лап Морфея. Тимур буркнул что-то под нос, зарываясь в моих волосах.

— Это тебе звонят, просыпайся, — ласково протянула, сдувая с его лица упавшие пряди моих волос.

Зажмурился, как мальчишка просто, а затем резко глаза открыл. Моргал долго-долго, фокусируя взгляд на моем лице:

— Доброе утро, — низкий голос раздался.

— Доброе, — начала его щеки поцелуями покрывать, нежными и едва невесомыми, — вставай, соня.

Ариевский еще что-то пробубнил себе под нос, но с кровати все же поднялся. Взгляд упал на его оголенное тело, пока мужчина направлялся из спальни в коридор. Дыхание затаила, пожирая глазами его подтянутое тело. Где-то в кухне его голос послышался. По телефону говорил, о чем-то громко возмущаясь. Вернулся в скором времени. Принялся одеваться. Наспех натянул боксеры, надел джинсы и накинул рубашку на голое тело. Ко мне подошел, склонился низко, одаривая глубоким поцелуем.

— Одевайся, любовь моя, к нам гости едут, — тыльной стороной