Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить Страница 36

— О чем ты, дочка? — Не поняла Верочка. — Да с работы человек, задержался. Сама же говорила, что он на строительстве работает.

— Простите великодушно — без подарков. Очень торопился. Все уже закрыто… — Михаил растерянно развел руками. — В общем, сюрприз за мной.

— Тоже мне, Дед Мороз! Открывай шампанское, счастье пропустим. — Аня засмеялась. Она чуть было не попалась на какую-то дурацкую шутку. Судьба запутала сюжет, немного изменила декорации, и девочка растерялась. А счастье, — вот оно — с серыми глазами и сильными крупными руками, уверенно ухватившими бутылку «Советского полусухого».

Вместе с курантами чокнулись. Аня, конечно, вспомнила, как точно так же стояла у елки с Карлосом. И тоже была ужасно счастлива. Разве так может быть? Разве бывают две единственные роковые любви? Не бывает. А значит, одна из них — не настоящая и не единственная. Прощай, Карлито! Сумасшедший, неистовый фантазер…

Вскоре они стояли друг против друга в Аниной комнате. Уютно светилась оранжевая лампа и тикали большие круглые часы. Аня положила руки на его плечи. Михаил снял их и отступил на шаг.

— Не с тем я собирался явиться к тебе в Новый год. Загадывал… Знал же, что судьба обманет… Послушай, Аня… У меня большие неприятности. Ты знаешь, — конкуренция, бизнес, мафия и прочее… В общем, меня здорово крутанули. Приятно, что остался жив. Но это все, что у меня теперь осталось. — Михаил поднял руки, то ли сдаваясь на милость победителя, то ли демонстрируя убожество своего костюма.

— Похож на бомжа. Но… кажется, таким ты нравишься мне ещё больше. Оставайся у нас! — Аня обняла его за шею и притянула к себе. — Пожалуйста, не сопротивляйся. Есть кресло-кровать, есть большой раскладной диван.

— Детка, ты не поняла. — Михаил снова оторвал от себя и сжал её руки. — Меня положили на обе лопатки. Я должен отыграться.

— Разве игроку помешает помощник? Я не мастер борьбы, но меня можно брать в разведку. И даже в денщики. — Высвободив руки, Аня вытянулась в струнку. — Пока ваше сиятельство будет брать ванну, я застелю постелю… Чай изволите в кроватке кушать?

— Анна! — Михаил обнял её. — Ты целуешь идиота. Он ноет здесь о своих несчастьях и даже не понимает, что богаче всех на свете… Анюшка, прости дурака! Я самый счастливый — у меня есть ты!

…Открыв утром глаза, Аня увидела внимательно следящие за ней глаза. За окном брезжил жиденький зимний свет, свет народившегося нового года. Глаза Михаила казались черными и он почему-то был похож на цыгана, — нечто отчаянное и лихое обозначилось в крупном, строгом лице.

— Что случилось, Миша? Я храпела, бредила, звала другого?

— Ты тихо спала. Ты не знала, что должна ответить на очень серьезный вопрос… — Он приблизил губы к её щеке и тихо, строго спросил. — Ты не оставишь меня?

Вместо ответа Аня прижалась к нему, счастливо сопя в крепкое плечо.

Верочка сварила кофе — это было понятно по запаху, и еще, кажется, разогрела вчерашние пирожки.

— Пошли. Мы можем объявить матери, что ты остаешься у нас?

— Должны… Но я — без цветов. Ведь это вроде помолвки…

— Без смокинга с бабочкой, без «мерседеса» и «вольво» и без определенного места жительства. Как раз то, о чем я мечтала.

— Абсолютно сказочное бескорыстие. — Михаил неожиданно легко поднял Аню на руки и внес, с трудом протискиваясь в двери, на кухню. — Спасибо вам, Вера Владимировна, за чудесную дочь. Торжественно обещаю не подкачать и оправдать оказанное доверие в качестве зятя.

Через час он ушел.

— Ну вот, мама, все решено, — сказала Аня.

— Слава Богу, детка. Когда распишитесь? Надо о свадьбе думать… Ой, гостей-то, гостей будет… — Верочка опустилась на табурет. — У него, небось, пол-Москвы знакомых. И все — богачи.

— Может, и так, — Аня не стала рассказывать матери, что Михаил стал нищим. — Ничего, если он пока у нас поживет?

24

Жениха ждали, срочно стирали и гладили парадное белье, но он не пришел ночевать. Не появился и на следующий день. Аню мутило от беспокойства, казалось, ещё немного — и она не выдержит, позвонит в милицию или просто сойдет с ума. Почти механически она набрала номер Алины. Подошел Денис.

— С приездом. С Новым годом. С удачным бизнесом… — Аня сделала паузу, ожидая каких-нибудь ужасных сообщений о событиях на фирме.

— Спасибо. Пока — в коня корм. Все пожелания исполняются. И мои, вроде, тоже? Мне супруга намекнула, что у тебя завязалась интересная дружба с хорошо известным мне господином Лешковским.

— А где она сама?

— Дружба? Супруга? Сейчас, сейчас… — Он крикнул в глубину квартиры. — Лина, возьми телефон. — И потом Ане, игриво, — целую.

В трубке зашуршало и раздался тяжелый вздох:

— Ань? Ой, не поверишь, лежу… Нет, не зуб. Голова. Три дня возвращение мужа отмечаем. Организм у меня слабенький… Ты-то как встретила? Дождалась?

— Да. Только…

— Знаю, знаю уже. — Она заговорила глухо, видимо, закрыв трубку ладонью. — Михаил в подполье ушел — случайно подслушала. На него наехали. Сплошной криминал.

— Так… — Аня обмерла. — Где же он? — В голове крутились варианты один другого страшнее — плен, тюрьма, бега.

— Прячется. Может, у бабы. В Москве полно нор для желающего отсидеться отшельника. А такого любая пустит. — Она хихикнула.

— Ты думаешь?…

— Да ничего я не думаю — нечем. В голове тухляк, злющая… Ладно, Энн, ты надежды не теряй. Мужики живучие.

После разговора с Алиной Ане стало совсем плохо. Оказывается, известие о том, что Михаил находится под арестом или в заложниках у мафиози огорчило бы её меньше, чем предположение Алины насчет приютившей его женщины.

— Мама, он не вернется. У него неприятности и другая баба, — крикнула Аня из коридора на кухню, где жарила котлеты Верочка.

— Что? Не слышу, у меня радио. — Вытирая руки о фартук, она растерянно смотрела на смеющуюся дочь. Аня не могла успокоиться и даже обхватила руками плечи, неприятно трясущиеся от хохота.

— Перестань, девочка… — Прижала её к себе Верочка. — Да что стряслось? Может, чаю с малиной?

…Через час, выпив валерианки и таблетку нозепама из Верочкиной аптечки, Аня дремала на своем диване. По телевизору показывали «Шерлока Холмса» с Ливановым и Соломиным. В доме на Бейкер-стрит было тепло, уютно и спокойно. На Аниных плечах лежал точно такой же клетчатый плед, как на коленях короля детективов. В ней пробудилась и постепенно заняла прочные позиции детская вера в неизбежное торжество справедливости. Шерлок Холмс всегда побеждает, ему доверяли свои тайны и горести сто лет назад, доверили бы и сейчас, а он разрешил бы сложнейшие головоломки, защитил, утешил…