Сандра Браун - Алиби Страница 37

— Возможно, ты права. Дэви, несомненно, будет гораздо проще управлять мужчиной, а не женщиной. Кроме того, семьи ее и Кросса когда-то были очень дружны.

— Значит, важнее, не что ты знаешь, а кого ты знаешь. — Стефи немного подумала, потом встала с кресла и закинула на плечо ремень своей увесистой сумки. — Что ж, если все это меня больше не касается, я, пожалуй, пойду.

— Погоди! — Смайлоу нетерпеливо махнул рукой, приглашая ее снова сесть. — Мейсон бросил тебе косточку. Не забудь удивиться, когда он официально известит тебя обо всем завтра утром.

— Какую кость? — с подозрением осведомилась Стефи.

— Ты будешь помогать Хэммонду.

— Это логично. — Стефи сбросила с плеча сумку и села. — Одна голова хорошо, а две лучше, особенно в таком сложном деле. Ты только это хотел мне сказать? — спросила она, перехватив взгляд Смайлоу.

— Нет. По-видимому, твоя основная обязанность будет состоять в том, чтобы служить своего рода барьером между мной и Хэммондом и смягчать разного рода трения. Если тебе это не удастся, ты по крайней мере можешь попытаться предотвратить кровопролитие. Во всяком случае, Мейсон на это рассчитывает.

Стефи нахмурилась.

— Это его собственные слова?

— Я, конечно, передаю только общий смысл, поскольку Мейсон говорил не со мной, а с начальником полиции, но суть от этого не меняется. Впрочем, можешь не беспокоиться: до кровопролития дело вряд ли дойдет.

— Я в этом не уверена. Слишком часто вы оба были на грани того, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Кстати, какая кошка между вами пробежала?

— Никакая. Просто мы терпеть друг друга не можем.

— И все-таки? В чем причина столь горячей “любви” между вами?

— Это долгая история.

Стефи разочарованно вздохнула. На самом деле ей давно хотелось узнать причины их вражды. Разумеется, Хэммонд и Смайлоу были совершенно разными людьми. Холодность и замкнутость последнего отталкивали от него людей, и Стефи порой казалось, что именно этого он и добивался. Хэммонд, напротив, был обаятелен и открыт. Правда, близкую дружбу с ним было непросто заслужить, но сделаться его приятелем не составляло особого труда. Смайлоу тщательно следил за собой и был привередлив до брезгливости; обаяние же Хэммонда было врожденным и естественным. Оба закончили колледж с отличием, но если отношение сокурсников к Смайлоу всегда было ревниво-завистливым, то Хэммонда все любили и единодушно считали признанным лидером. И тот и другой относились к себе с требовательностью и стремились добиться своего во что бы то ни стало, но если к Хэммонду успех приходил легко, то Смайлоу приходилось немало потрудиться, чтобы достичь цели.

Себя Стефи всегда считала больше похожей на Смайлоу. Она понимала и разделяла его ревность к Хэммонду, не в последнюю очередь подпитывавшуюся легкомысленным отношением последнего к собственным преимуществам. Хэммонд никогда или почти никогда не злоупотреблял ими, больше того — откровенно подтрунивал над ними. Так он не пользовался средствами из своего наследственного фонда и жил на то, что зарабатывал. Его коттедж был отнюдь не дешевым, но на самом деле Хэммонд мог позволить себе гораздо более комфортабельное и дорогое жилище. Единственной роскошью, которую он имел в своем распоряжении, были яхта и загородный дом, однако он никогда не хвастался ни тем, ни другим.

О, насколько легче было бы питать к нему неприязнь, если бы он кичился своими талантами и своим богатством!

Вот почему знать причины столь сильной антипатии между Хэммондом и Смайлоу было не только интересно, но и полезно. Они оба представляли один и тот же Закон и часто работали ради одной и той же цели, и все же сходства между ними было гораздо меньше, чем можно было ожидать.

— Должно быть, это очень нелегко… — промолвил Смайлоу, прерывая цепь ее размышлений.

— Что именно? — удивилась Стефи.

— Постоянно соперничать с Хэммондом на профессиональном поприще и одновременно спать с ним. Или борьба за кресло Мейсона придает вашей интрижке особую остроту?

Слова Смайлоу застали Стефи врасплох, и она уставилась на детектива в немом изумлении.

— Ты хочешь спросить, как я узнал? — Смайлоу улыбнулся такой ледяной улыбкой, что ее обдало холодом. — Метод исключения, моя дорогая Стефи. Хэммонд — единственный мужчина в прокуратуре, который еще ни разу не похвастался, что сумел забраться к тебе в трусики. Я сложил два и два и получил ответ на интересующий меня вопрос. И, судя по твоему вытянувшемуся лицу, я попал в “яблочко”.

Его самодовольство было поистине непереносимо, но Стефи не собиралась доставлять ему удовольствие и показывать, насколько она разозлилась и расстроилась. Вместо этого она постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.

— Почему тебя так интересует моя личная жизнь, Смайлоу? — спросила она спокойно. — Ты что, ревнуешь? Он едва не расхохотался ей в лицо.

— Не льсти себе, Стефи.

— Пошел к черту!

— Дедукция — это мой хлеб, — продолжил он, нимало не смутившись. — И надо сказать, что, осваивая метод мистера Шерлока Холмса, я достиг заметных успехов.

— И что ты собираешься делать с этой ценной информацией дальше?

— Ничего, — ответил он, небрежно пожимая плечами. — Просто меня забавляет, что наш “золотой мальчик” не выдержал и нарушил профессиональную этику. Значит ли это, что его блестящие доспехи начинают понемногу покрываться ржавчиной?

— Ну, за то, что спишь с коллегой по работе, у нас пока не вешают, — заметила Стефи. — Но по рукам дать могут.

— Верно. Но для Хэммонда Кросса это почти смертный грех. Иначе зачем делать из этого тайну?

— Можешь успокоиться, Смайлоу, тайны больше не существует — мы расстались. Честное слово, — добавила она, перехватив его недоверчивый взгляд.

— И как давно?

Она посмотрела на часы.

— Уже два часа и двадцать минут.

— В самом деле? А когда это произошло — до того, как Мейсон поручил ему дело Петтиджона, или после?

— Одно никак не связано с другим, — парировала она. Уголок его тонких губ чуть дрогнул, но Стефи так и не поняла, была ли это улыбка или нечто другое.

— Ты в этом уверена?

— Абсолютно. Если тебя интересуют подробности, я могу добавить только, что это Хэммонд бросил меня.

— Почему?

— Он много чего говорил, но в принципе это все то же старое доброе “мы слишком разные люди”, что в переводе на нормальный человеческий язык означает “ты мне надоела, мне хочется попробовать что-нибудь новенькое”.

— Гм-м… И ты знаешь, кого он собирается попробовать?

— Пока нет, хотя женщины обычно прекрасно чувствуют такие вещи.