Сохейр Хашогги - Мираж Страница 37

— Мне очень жаль, мадам Гре, что в нашем доме нет кондиционера, но мой отец считает, что это очень вредное для здоровья изобретение.

— Ничего страшного, мадемуазель. Пожалуйста, не волнуйтесь по этому ничтожному поводу. А теперь, если вы готовы, я намерена предложить вашему вниманию несколько свадебных нарядов, которые я выбрала для вас.

Для демонстрации моделей из огромного зала с высокими потолками вынесли всю мебель, оставив только ряд кресел, по обе стороны от нее поместились тетушки. У входа в столовую, переоборудованную в раздевалку для моделей, встала мадам Гре со своей личной помощницей и двумя закройщицами. Девушек-моделей было три.

По сигналу мадам Гре включили кассетный магнитофон, и зал заполнили чарующие камерные мелодии Моцарта. Спустя мгновение в салоне появились девушки в сказочных платьях из шелка, атласа и кружев.

Как странно, подумала Амира, наблюдавшая показ мод, устроенный лично для нее. Гре — это имя, которое девушка часто встречала в модных журналах, — принадлежала совершенно чуждому аль-Ремалю миру. И вот теперь этот мир пожаловал в ее дом, и все это только потому, что она выходит замуж за принца Али аль-Рашада. И это было только начало. Кто знает, может быть, замужество станет чем-то большим, чем просто поводом для бегства из отцовского дома, чудом, о котором грезила бедная Лайла?

Амира внимательно рассматривала платья и покорно кивала, выслушивая замечания теток о демонстрируемых нарядах.

Амира выбрала самое неброское платье из кремового шелка в простом, поистине королевском стиле — только корсаж был расшит бриллиантами — и заслужила одобрение портнихи.

— Отличный выбор, мадемуазель, — сказала мадам Гре, — мне самой больше всего нравится именно это платье.

Затем манекенщицы приступили к показу приданого Амиры — фешенебельных костюмов, стильных платьев и шикарных, чрезвычайно смелых вечерних туалетов. Разумеется, теперь до конца своих дней Амире придется на людях закрывать лицо, но перед своим принцем она будет показываться только в этом великолепии.

— Белый льняной костюм, — чуть слышно произнесла Амира, когда мимо нее прошла тонкая, гибкая манекенщица, затянутая в белую льняную ткань. Помощница мадам отметила выбранный ею костюм.

— Мне понравилось еще вот это платье, — сказала Амира, указывая на огненно-красное шелковое одеяние, — и вон то, изумрудно-зеленое.

— Вам подойдет стиль ампир, мадемуазель, — отозвалась кутюрье. — Думаю, что вам так же понравится белое открытое платье, которое мы сейчас покажем.

— Я уверена, что это будет изумительное платье, — сказала Амира, — но думаю, что с меня достаточно одежды.

Мадам Гре рассмеялась.

— Ваш жених так не думает, мадемуазель. Он полагает, что вам надо выбрать не менее дюжины платьев. И это не считая костюмов и прочих вещей.

«Того, что есть, мне хватит за глаза», — подумала Амира, но, чтобы не обидеть своего будущего мужа и портниху, не стала возражать.

Когда показ был закончен, Амира поблагодарила мадам Гре и вместе с обеими портнихами удалилась в спальню. Девушку заверили, что подгонка одежды, учитывая высокое положение заказчиков, не займет много времени.

Пока портнихи снимали с Амиры мерку, она не переставала удивляться своему растущему с каждым днем приданому, которому давно стало тесно в шкафах. Самые разнообразные вещи занимали теперь все мало-мальски подходящие места в спальне. Здесь была ручной работы итальянская обувь всех цветов радуги и тончайшее дамское белье из Гонконга. Почти все интимные предметы туалета были девственно белыми, хотя несколько вещей были выполнены в различных оттенках абрикосового и персикового цветов. Полки ломились от украшенных замысловатым орнаментом простыней и наволочек из тончайшего египетского хлопка, заказанных в Каире тетушками. Амира должна была появиться во дворце не с пустыми руками.

Да, подумала девушка, при таком обилии подарков, она не будет выглядеть золушкой в королевском дворце. Приданое волновало Амиру: оно символизировало в ее глазах новую, неизведанную жизнь замужем.

Какая все же странная жизнь у женщин, продолжала размышлять Амира. С тех пор как умерла Джихан, едва ли кто-нибудь в доме замечал Амиру, а сейчас все выглядит так, словно мир вращается вокруг нее. В это было очень трудно поверить. Лайла тоже испытала подобное ощущение, и Джихан. Большинство женщин аль-Ремаля испытывали это, выходя замуж, чтобы после свадьбы снова превратиться в невидимок.

Но, может быть, такая судьба минует ее, робко надеялась Амира. Ее принц получил образование в Швейцарии и Англии. Он не может быть похож на отца или на того человека, чьей женой выпало стать Лайле. Кто знает, а вдруг молодой аль-Рашад из тех мужчин, о которых Амира читала в романах, из тех мужчин, что умеют обожать женщин так, как этого не дано прочим мужчинам аль-Ремаля.

Мадам Гре со своей свитой покинула дом Омара Бадира. Настало время переодеться к чаю. Но ожидалось не простое чаепитие — в этот день тетушки ждали в гости мать принца и его сестер.

Сегодня Амире предстояло познакомиться со свекровью и золовками.

Торопливо приняв душ, девушка растерла лицо грубым полотенцем и слегка подрумянила щеки. Расчесав волосы, она задумалась. Оставить ли их распущенными, ниспадающими до плеч или заколоть в скромный, не менее выигрышный пучок?

Вспомнилась любимая поговорка тетушки Наджлы: «Ешь то, что нравится тебе, а носи то, что нравится другим». Амира решительно собрала волосы в пучок и надела платье, которое, без сомнения, понравится в этой ситуации тетушкам: синий скромный шелк с накрахмаленным белоснежным отложным воротничком. «Я выгляжу, как школьница, — подумала Амира. — Это придется по вкусу моим родственникам, да и родственникам Али, наверное, тоже».

Фаиза аль-Рашад, известная всей стране как Ум-Ахмад, вошла в дом Бадира так, словно это были ее владения. Тетки Амиры, беспрерывно кланяясь, неумолчно источали верноподданнические любезности первой даме королевства.

Супругу короля и двух ее дочерей, Муниру и Зейнаб, со всей возможной почтительностью препроводили в парадный салон. Под чадрой и накидкой, которые Фаиза сбросила на руки служанки, оказался серый шелковый костюм от Ланвена. Королеву усадили в самое большое и удобное кресло, подставив скамеечку под ее изящные ноги, обутые в туфли работы Феррагамо.

В следующий момент, повинуясь этикету, Амира представилась Фаизе аль-Рашад.

— Мир Божий да пребудет с тобой, досточтимая Мать, — произнесла девушка и, потупив глаза, приложилась к руке почтенной женщины.