Хизер Грэм - Жажда искушения Страница 38

И опять никакого ответа.

Проклиная все на свете, он пошел искать ее.

Человек вошел в круг света. Черты его лица проявились. На какой-то момент из-за игры теней ей показалось, что лицо закрывала маска, олицетворяющая зло.

Тени улеглись.

Никакой маски не было. Напротив, перед ней стоял, в сущности, очень красивый мужчина.

И все же…

Что-то недоброжелательное было в его лице, какая-то зловещая аура исходила от него. Энн пожурила себя за глупость.

Она знала, кто это.

Его показали ей в «Аннабелле» и сказали, что это Жак Морэ. Он прошел через дверь и теперь стоял в комнате, уставившись на нее.

Даже здесь, среди болот, он был изысканно одет: светло-серый костюм из легкой льняной ткани, темная шелковая рубашка. Теперь он смотрел в упор на Маму Лили Маэ, она — на него.

Потом его глаза, сверкавшие в тусклом свете, как кристаллы, сосредоточились на Энн.

— Миссис Марсел, я Жак Морэ, — любезно сказал он и, подойдя, протянул руку.

Она приняла ее, но ей тут же захотелось немедленно вырвать свою ладонь. Он был слишком красив с этой своей неискренней улыбочкой. Скользкой, подумала Энн. И взгляд у него был такой же скользкий, как улыбка, — эдакий красавец с обложки журнала. Улыбка казалась заученной, видно, он слишком часто пускал в ход свое обаяние.

— Я так много слышал о вас от разных людей. Очень приятно с вами познакомиться.

— Никакого сюрприза — Жак знал, что вы приедете, — сказала Мама Лили Маэ.

— Мама Лили Маэ, что примечательно, доводится мне прапрапратетушкой, как и Джине.

— Весьма примечательно, — согласилась Энн. Действительно. Как в арабской страшной сказке, когда оказывается, что героиня превратилась в женщину из кобры.

— Сегодня у Мамы Лили Маэ был трудный день. Очень длинный. С этими похоронами. Она, конечно, не хочет показаться негостеприимной, но вы должны понять, как ей было тяжело выдержать…

— Да, конечно, — ответила Энн.

— Я выдержала немало за столько лет, знаешь ли, — сказала Мама Лили Маэ. Голос ее звучал резко. Похоже, она, как и Энн, еще не оправилась от внезапного появления этого человека.

— Вам следует уйти, миссис Марсел, — невыразительно сказал Жак Морэ.

— Жак! — перебила его Мама Лили Маэ. — Это мой дом…

Казалось, Жак Морэ ее не слышал и продолжал:

— Вы чудесная женщина, миссис Марсел. Маленькая, изящная. У вас такая прелестная шейка. Сейчас опасное время. Вам не следует здесь находиться.

— Она моя гостья, — возразила Мама Лили Маэ.

— Мама Лили Маэ, вы устали, измучены! — настаивал Жак.

— Я чувствую себя прекрасно!

Стараясь не выдать своего испуга, Энн посмотрела на нее. Старая женщина действительно выглядела усталой и измученной. Энн вспомнила, сколько ей лет.

Мама Лили Маэ уже сказала ей все, что могла.

И ей очень не нравился Жак Морэ.

Захотелось снова оказаться в надежной компании Синди и Грегори. Ей просто нестерпимо захотелось быстро умчаться от этого человека.

Она надеялась, что, когда будет проходить мимо, он не прикоснется к ней, не остановит.

— Что ж, — сказала она с преувеличенной храбростью и решимостью, — Мама Лили Маэ, вы чудо, я с нетерпением буду ждать возможности нарисовать ваш портрет. Мне, наверное, действительно пора, — она подошла к Маме Лили Маэ, — даже несмотря на то, что я действительно ваша гостья. — Она тепло обняла старую женщину, испытывая неприятное чувство лишь оттого, что на этот момент пришлось повернуться к Жаку Морэ спиной еще раз.

Это он убил Джину? Он был ее дальним родственником и любовником и ни за что не хотел согласиться, чтобы она перестала встречаться с ним потому, что влюбилась в кого-то другого?

Эта мысль не казалась невероятной. Энн вполне могла себе представить, как он в ярости всаживает нож в Джину. Как раз в тот момент, когда она ждала Джона. А Джон мог видеть, что произошло, и попытаться помочь ей. И тогда убийца напал и на него…

А орудие убийства исчезло потому, что исчез настоящий убийца.

Может, это и впрямь была не лучшая идея — прийти сюда? Наверное, следовало сказать все полиции. Возможно, надо было сказать что-нибудь Марку, и он…

Он бы заорал на нее и велел не совать свой нос в дела полиции.

И она, конечно, разозлилась бы в ответ, и все стало бы еще хуже.

Потому что она продолжала хотеть его, даже когда сердилась. Потому что он отшатнулся от нее, как от прокаженной, обругал ее после того, как поцеловал.

О Господи. Все это ужасная ошибка. Он нужен ей сейчас. Она хочет его сейчас.

Энн было страшно. Чертовски страшно.

Как не хватало ей сейчас его силы, как хотела она прижаться к нему, увидеть этот пронзительный взгляд сердитых серых глаз.

Но таких надежных.

«Выходи быстро…

Убирайся отсюда поскорее… Поскорее!»

— Понимаю, что вам нужно идти. Все будет хорошо. Синди и Грегори тут, снаружи. Ни о чем не тревожьтесь. И приходите еще, — прошептала Мама Лили Маэ.

Энн еще раз нежно прижала ее к себе:

— Приду. Вы же знаете, что приду.

Мама Лили Маэ тоже обняла ее. Крепко обняла. Эта женщина была совсем не такой слабой, как казалась.

Она не боится Жака Морэ, подумала Энн.

Во всяком случае, за себя она не боится.

И тем не менее…

Она испугалась. За Энн.

Освободившись от объятий Мамы Лили Маэ, Энн повернулась лицом к стоявшему у дверей мужчине.

Он загораживал выход.

Она расправила плечи.

— Рада была с вами познакомиться, мистер Морэ, — сказала она.

И зашагала мимо него.

До домика Мамы Лили Маэ оставалось еще немного. Болотистую часть пути Марк уже прошел, теперь почва под ногами стала тверже. Он мысленно ругал Энн, и от этого шаги его все убыстрялись.

— Маленькая дурочка.

Ей не следовало сюда приходить. А уж если так отчаянно хотелось, сказала бы ему.

С Грегори с ней ничего не случится.

Ведь не случится?

Он представил себе ее глаза, такие зеленые. Такие широко раскрытые. Полные решимости и страсти. Решимости спасти Джона Марсела любой ценой.

Любой ценой.

Ее глаза…

А потом он вспомнил глаза Джины, когда она лежала там, мертвая.

И побежал.

Он был почти у цели.

Почти.

Но не совсем.

Он еще не видел дома, когда услышал пронзительный крик.

И в тот же момент пошел дождь.

Глава 12

— Синди! — Грегори услшал крик, но в этот же момент начался дождь, который мгновенно превратился в настоящий потоп. Огромные, жалящие капли обрушивались на землю и на листву с оглушительным треском.

Стало темно.

Совсем темно.

— Синди! — кричал он. — Синди, черт тебя побери, отзовись же!

Свирепый грохот грозы заглушал его голос. Он проклинал себя: надо же было предвидеть, что пойдет дождь.