Наизнанку - Евсения Медведева Страница 4

— Потому что никогда не сдаюсь.

— Почему представился?

— Кто-то должен сказать врачу мою фамилию, потому что через минуту отключился бы от болевого шока, — Лазарев поправил пиджак. На его лице не дернулся ни один нерв, он будто и не валялся на полу пару секунд назад.

— Олег!

— Сергей, — его бровь дернулась, но все же он протянул мне свою правую руку, которая была скручена пару минут назад.

— О! Вы познакомились? — в кабинет вошел Моисеев. Его вьющиеся с проседью волосы были влажными, он нервно провел по ним рукой и сел в кресло, сложив руки в замок. Легким кивком старик показал в сторону кресел. Он, видимо, уловил, как парень поморщился, когда упал в кресло. — Что с рукой?

— Потянулся неудачно, — Лазарев обладал лицом, по которому сложно понять то, о чем думает человек. Хорошее качество, сам обладал такой чертой, которая спасала меня каждый день.

— Никто не звонил? — я отвлек внимание старика, который сверил паренька своим пристальным взглядом.

— Нет, — Моисей наклонился и достал из-под стола бутылку коньяка.

— Мне нужен тот, кто может ответить на все мои вопросы, — я встал, застегивая пиджак.

— Для этого я вызвал Лазаря, думаю, что вы найдете общий язык.

— Если что, звони, — я махнул рукой, направляясь к дверям. Серега подскочил, направляясь вслед за мной. Мы шли по коридору молча, оказавшись на крыльце, я обернулся, чтобы рассмотреть парня при дневном свете. Высокий, крепкого телосложения, серьезные глаза. Он внимательно прошелся по мне сверху вниз и отвернулся, словно увидел то, что хотел.

— Ее последний раз видел шофер. Он привез ее в 8:30 к универу.

— Давай поговорим с ним?

— Давай, — парень безразлично дернул плечами и направился по узкой тропинке.

Я шел следом, рассматривая территорию дома. Четырехметровый забор из серого камня изнутри был увит лианами ползучего винограда, листья которого были ярко-красного цвета. По углам стояли вышки, в которых сидели охранники. Вдоль забора тянулась толстая цепь, видимо есть собака.

«Да, постарались на славу!»

Высокие деревья скрывали дом от посторонних глаз, зато пустое пространство между четкой линией посадки и забором просматривалось, как на ладони. Многочисленная охрана не мешала хозяевам, и наоборот, парням ничто не мешало просматривать забор. У высоких ворот сидело два пса, которые зарычали, заметив меня, их не унимало даже грозно «фуканье» ребят. Я внимательно осмотрел парней: черная форма, высокие ботинки, на поясе кобура, рация и наручники, за спиной калаши.

— Хм….

— Разрешение есть. Психолога проходят, можешь не бояться, — хмыкнул Лазарев, открывая деревянные двери большого амбара.

Конюшня? В воздухе стоял характерный запах, смешанный с ароматом свежескошенной травы. При нашем появлении со всех сторон раздалось ржание. Я чуть помедлил у жеребца, который больше всех возмущался. Моя рука медленно стала приближаться к нему, пока не ощутил шелковистую шерстку. Он перестал стучать копытами, но продолжал недовольно фыркать, изредка обнажая зубы. Красавец! Черный, как ночь, грива переливалась на солнце. Я заметил еле заметную косичку на его челке и улыбнулся, обводя взглядом загон. Точно! Около ворот стояли женские высокие сапоги, на крючке высели крохотные кожаные перчатки. Игрушка хозяйки…

Я ускорил шаг, догоняя Лазарева, который скрылся за маленькой дверью, скрытой высокой копной сена. Я остановился перед тем, как заглянуть, прямо за дверью была узкая лестница, уводящая вниз. С каждым шагом голоса и звуки становились все отчетливей.

— Сука! Где моя жена? — я не стал выходить на свет, оставшись стоять на последней ступени. В центре огромного помещения стоял парень, руки которого были связаны и подняты высоко над головой. Он был подвешен на крючке, его ноги еле доставали земли. Ну, конечно, а то я стал уже разочаровываться в Моисееве. Начал со своих, под раздачу попал тот, кто видел ее последним.

— Я высадил Яну Викторовну у входа в универ. Согласно инструкции дождался, пока она войдет. Выбрал для парковки место, откуда был хороший вид на вход. Я видел всех, кто подъезжал, кто выходил. Но Яны Викторовны среди них не было. Когда она не вернулась через 62 минуты, позвонил, но ее телефон был отключен. Тогда я отправился внутрь, при этом сообщив о нештатной ситуации Виктору Викторовичу. Холл был пуст, я подошел к охраннику расспросить. Он ответил, что сегодня занятий не было. Я дал ему денег, а он помог обойти все этажи, мы проверили все аудитории, туалеты, библиотеку и административные кабинеты. Я показывал фотографию каждому, кого встречал, но никто ее там не видел! — парень говорил спокойно, несмотря на то что все его лицо было залито кровью, которая хлестала из рассеченной брови.

— Я еще раз спрашиваю! У*бок, где моя жена? — я поморщился, услышав глухой удар.

Водитель выплюнул кровь и снова начал говорить абсолютно спокойным голосом, хотя в глазах читался явный страх.

— Я высадил Яну Викторовну у входа в универ. Согласно инструкции, дождался пока она войдет. Выбрал для парковки место, откуда был хороший вид на вход. Я видел всех, кто подъезжал, кто выходил. Но Яны Викторовны среди них не было. Когда она не вернулась через 62 минуты…

— Ладно, парень ничего не знает, — прошептал я, устав от этого действа.

Стало все понятно, и я начал внимательно осматривать толпу, которая стояла вдоль стен, не вмешиваясь в разговор. Лазарь вернулся ко мне, присев на ступень рядом.

— Кто это? — я кивнул в сторону неуемного паренька, который снова и снова заставлял водителя повторять подробности вчерашнего утра.

— Кирилл Казанцев, муж Яны. — Серега дернул бровью.

— Что?

— Что «что»?

— Ты дернул бровью.

— Показалось.

— Ладно! Нужно ехать в универ, — я развернулся и побежал по лестнице.

— Я с тобой.

Я бросил взгляд на ревущего жеребца, который отчаянно лупил копытами в деревянные перегородки своего загона. Он отчаянно кивал головой, отчего его блестящая грива то взметалась вверх, то падала на шелковую шею. Мне стало его жаль. Странно! Наблюдая за допросом, во мне не дрогнуло ничего, но, смотря на настоящую истерику коня, мне стало его очень жаль…

— Моисей, паренек ничего не знает. Скажи своему родственничку, чтобы осадил. Пусть обзванивает всех