Людмила Толмачева - Снежное сердце Страница 4

По дороге к дому Дана прислушивалась к своей совести, но не почувствовала ни одного укола. Ободренная сознанием своей правоты, как человек, сбросивший с души тяжелый камень, она впорхнула в квартиру с бешеным желанием приступить к работе над сценарием новой презентации.

Но к вечеру ее порыв иссяк, уступив место тоскливому ожиданию. Она ждала Олега, то и дело бросая тревожные взгляды на часы. Не выдержав, позвонила ему на сотовый. Ответа не последовало. Окончательно изведя себя самыми нелепыми предположениями, она выпила снотворное и уснула тяжелым сном, будто в черную дыру провалилась.

Из забытья Дану вывел богатырский храп. Открыв глаза, она увидела мужа, спящего на противоположной стороне их широкой кровати, с раскинутыми ногами, в рубашке, но без брюк. В комнате сильно пахло коньяком.

«Где он так напился?» – проворчала Дана, морщась от ядовитых алкогольных паров.

Пошатываясь и зевая, она босиком прошлепала в гостиную, чтобы выключить горевший там свет.

Возле дивана валялся пиджак. Дана наклонилась за ним, продолжая ворчать: «Надо же так налакаться!» Вдруг что-то кольнуло ее внутри. Пока еще неосознанно она втянула в себя воздух и почуяла благоухание модных в этом сезоне духов.

Чужой и нахальный аромат! Запах соперницы! Он проникал в поры, душил, отравлял сознание. Как дыхание смерти, как зловещее предвестие беды.

«Марсель» представлял собой нечто среднее между купеческим особняком в мавританском стиле и французским шале. В иное время подобная эклектика вызвала бы у Даны ироническую усмешку, но этим утром ей было не до смеха. Поднявшись, как и было условлено, на открытую деревянную веранду с резной балюстрадой, она осмотрелась.

В дальнем углу, за небольшим столиком сидел мужчина и в упор смотрел на нее из-под густых черных бровей. Заметив ее встречный взгляд, приподнялся, делая приглашающий жест рукой. Словно решаясь на прыжок с парашютом, она глубоко вздохнула и устремилась в сторону незнакомца, чувствуя удары сердца у самого горла.

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина и отодвинул стул, помогая ей устроиться за столом.

– Вы из «Трех троек»? – не отвечая на приветствие, строго спросила она.

– Из них, – без тени улыбки подтвердил мужчина и тоже сел за стол, напротив Даны. – Я уже заказал кофе. Не возражаете?

– Нет. Давайте поскорее перейдем к делу, – сухо попросила Дана, почти приказала, не позволяя тем самым своему визави отвлекаться на излишние условности.

– Дело превыше всего, – согласно кивнул агент и достал из кармана записную книжку.

– Вы будете записывать за мной?

– Да, кое-что. Но пусть вас это не беспокоит – у меня особый шифр.

– А-а. Я уж было усомнилась в вашем профессионализме.

– А вы наслышаны о частном сыске?

– Не так чтобы очень… Но про конспирацию знает каждый ребенок.

– Конспирацию я постараюсь соблюдать. Так же как и конфиденциальность.

Ее пристальный взгляд агент выдержал спокойно. Ни одна жилка не дрогнула на довольно приятном, хотя и простоватом, по ее мнению, лице. Как специалиста она охарактеризовала его тоже не очень лестно: «Старательный службист со средними возможностями и таким же IQ. Посмотрим, на что он способен. Впрочем, не стоит ждать от середнячка блестящих результатов».

– Ваше имя я знаю, – между тем сообщил «середнячок», открывая свою записную книжку. – Поэтому позвольте представиться: Леонид Владимирович Брусника.

– Брусника? – невольно улыбнулась Дана.

– Да. Такая вот редкая фамилия. У нас в Сибири целая деревня Брусники. В смысле, однофамильцев и родственников с этой фамилией.

– А-а, понятно. Скажите, Леонид Владимирович, а вы специалист по адюльтерам?

– То есть?

– Ну, я имею в виду, ваш профиль в агентстве – семейные конфликты?

– А-а, вот вы о чем… Нет, почему же! Я агент широкого профиля. Универсал. Дана Михайловна, я планирую выполнить поставленную задачу в течение недели, максимум десяти дней. От вас потребуется оперативная, т. е. своевременная и точная информация. Связь мобильная и явочная. В этом же кафе. Договорились?

– Угу. А какую информацию вы ждете от меня?

– Например, где находится по вашим сведениям муж: дома или на работе, во что он одет, ну и так далее, смотря по обстановке.

– Понятно.

Официантка принесла заказ, и они на какое-то время замолчали, осторожно прихлебывая из чашек горячий напиток. Шум улицы, не слишком оживленной в этом районе, не отвлекал от беседы, не мешал думать и наслаждаться ароматом кофе.

– Я бы хотел уточнить кое-что, – сказал Брусника и кашлянул.

– Пожалуйста.

– Какими вы видите наши результаты? Вас устроит лишь имя, адрес и социальное положение любовницы вашего мужа или вам надо знать больше?

– Хм, даже не знаю…

Дана порозовела, опустила глаза, расстегнула сумочку, лежащую на столе, зачем-то вынула из нее пудреницу.

– Например, мы могли бы установить и другие связи, – пришел на помощь агент, заметив ее замешательство.

– Другие? – эхом повторила Дана. – Я не понимаю…

– Кхм! Ну я имею в виду неформальные отношения вашего супруга. Круг его друзей, приятелей, простите, собутыльников… Например, тех, с кем он бывает на охоте.

– А-а, поняла. Да, конечно. Было бы интересно узнать, с кем он убивает невинных зверей.

– И что, много трофеев добыл Олег Петрович?

– Одного медведя и несколько волков. Зайцы не в счет.

– Да-а, жалко косолапого. Если не шатун, не людоед, то пусть бы еще побегал, порадовался жизни.

– А вы в своей деревне разве не охотились?

– Дед охотник был, и рыболов заядлый. А мы с отцом – городские жители. Так, в отпуске, разве что, побалуешься с удочкой, отсидишь пару зорек…

– А я ни разу не была. Наверное, хорошо на берегу ранним утром, красиво?

– Красиво, – улыбнулся сыщик, – но если комарье да мошка одолеют, то под москитной сеткой уже не до пейзажа. Извините, а вы в какой галерее директор?

– В «Новом веке».

– А-а, это напротив драмтеатра?

– Да. Вы там бывали?

– Как сказать? Был пару раз, но все неудачно.

– То есть?

– На абстракцию нарывался. Мне реализм как-то ближе. Вот есть, например, в городе такой художник – Мечников. Его картины мне понятны. Есть в них правда и чувство настоящее, не надуманное, не фэнтези какое-нибудь. Это ничего, что я так разоткровенничался? Мои топорные суждения, наверное, режут слух?

– Отчего же? Мечников и мой любимый художник. Хотите, познакомлю?

– С Мечниковым?!

Наивное, почти детское выражение его лица, в котором смешались одновременно изумление, восторг и недоверие, так насмешили Дану, что она расхохоталась. А Брусника смутился и рассердился. Но, скорее, на самого себя.