Энн Стюарт - Холодный как лед Страница 4

Женевьева отпустила портфель, а через секунду Ван Дорн отпустил ее руку. Следовало бы смутиться, но он изображал из себя такого милого щенка, которому вдруг захотелось, чтобы с ним поиграли, побросали бы ему мячик, что она не смогла почувствовать раздражение. Щеночек ведь совершенно безобиден, а она могла бы немного с ним поиграть. До тех пор пока он не начал трахать ее ногу.

– Пусть ваш повар не беспокоится, что ему приготовить, – сказала Женевьева.

– А что вы будете пить? Яблочный мартини?

От любого мартини ее тошнило, хотя она порядком их проглотила, чтобы не выделяться на обязательных к посещению светских мероприятиях, организуемых «Ропер». Самые противными были коктейли «Космополитен», а все вокруг предполагали, что она их обожает. Ее имидж а ля «Секс в Большом городе», должно быть, действовал эффективно.

Но здесь находился один из десяти самых богатых людей мира, и он мог достать все, что хотел. И Женевьева рискнула:

– «Таб».

Она ухитрилась–таки изумить его:

– Что такое «Таб»?

– Диетическая содовая, которую трудно найти. И не эта разновидность противного энергетического напитка. Неважно, я просто пошутила. Что вам угодно.

– Чушь собачья. Питер! – Всего лишь чуть повысил голос Гарри. Помощник так тихо возник в комнате, что у Женевьевы только мурашки забегали. – Мне нужно, чтобы ты достал какую–то содовую редкость, именуемую «Таб».  По всей видимости, мисс Спенсер отдает ей предпочтение.

Бесцветные глаза Йенсена скользнули по ней:

– Конечно, сэр. Это может занять час или около того, но думаю, что–нибудь да достанем.

– Вот и отлично. Только настоящую, не какую–нибудь новомодную дерьмовую подделку. Мисс Спенсер остается на обед, разумеется. Скажи шеф–повару, чтобы он приготовил все самое лучшее.

– Боюсь, сэр, что повар покинул нас.

Заявления оказалось достаточно, чтобы стереть очаровательную улыбку с красивого лица Гарри.

– Не мели ерунды. Он работает у меня уже несколько лет! Без предупреждения он не уволится.

– Простите, сэр. Понятия не имею, какие у него имелись мотивы, личные или профессиональные, но он уехал.

Гарри потряс головой:

– Невероятно! Уже пятый работник из старослужащих покидает меня без предупреждения.

– Шестой, сэр, если посчитаете моего предшественника, – пробормотал Йенсен.

– Я хочу, чтобы ты с этим разобрался, Йенсен, – суровым голосом сказал Гарри. Но потом сияющая улыбка вернулась на место: – Между тем я уверен, что ты сможешь найти какую–нибудь замену Олафу, чтобы приготовили что–нибудь восхитительное мне и моей гостье.

– Разумеется.

– Мне не хотелось бы доставлять вам неудобства в самом разгаре такого кризиса в вашем домашнем укладе, – вмешалась Женевьева. – Собственно, вы могли бы подписать бумаги, и я поеду…

– И слышать об этом не хочу, – запротестовал Гарри. – Вы проделали весь этот вояж ради меня. Меньшее, что я могу для вас сделать, хотя бы угостить обедом. Проследи, Питер.

С приступом сожаления она наблюдала, как исчез помощник Гарри. Никак не получается уклониться. Одно только служило слабым утешением: она почти не сомневалась, что помощник умудрится  раздобыть и «Таб», и первоклассного повара –  у этого человека коэффициент полезного действия был заложен, как у какого–то механизма. А Ван Дорн вернулся к своему техасскому шарму – через несколько минут, без сомнения, он заговорит о своем дорогом старом папочке – и ей останется просто откинуться и использовать ситуацию наилучшим образом. Самое неприятное, что может быть, – она умрет со скуки, впрочем, существуют и худшие способы провести вечер.

Даже под личиной идеального исполнительного помощника Питер Йенсен мог действовать с пугающей эффективностью. Ему долго не удавалось избавиться от Олафа, дольше, чем от других служащих, и он уже боялся, что придется применить силу, но в конце концов работу он свою сделал, и шеф–повар сбежал в праведном негодовании.

Не то чтобы Питер возражал против применения силы. Он сделал бы то, что требовалось, тренировка у него была дай боже. Но он предпочитал действовать тонко, а грубая сила оставляет синяки, трупы и слишком много вопросов. В конце концов, Олаф убрался, Ханс был проинструктирован и заступил на место, и они почти подошли к тому, чтобы сделать хорошо спланированный ход.

Однако девица стала проблемой. Ему следовало бы знать, что адвокатская фирма пошлет какую–нибудь молодую красотку, чтобы угодить клиенту. Они не имели достаточного представления об извращенных наклонностях Гарри, чтобы осознавать, на что обрекают посланницу.

Интересно, что за бумаги она привезла с собой – простой предлог или ключ к чему–то важному? Гарри не выказывал ни малейшего интереса, впрочем, с другой стороны, он и не будет пока интересоваться.

Питеру нужно удалить с яхты эту женщину, причем быстро, до того, как они приведут в действие свой план. Они получили «добро» на следующие несколько дней, и он не хотел, чтобы какой–нибудь отбившийся от людского стада гражданин вмешался и усложнил задачу. Операция относительно простая – ничего такого, чего бы Питер не совершал прежде, а уж в своем деле он был очень хорошим специалистом. Но время, как всегда, решало все.

На пути возникла эта мисс Спенсер, и чем раньше он от нее избавится, тем лучше. Он принадлежал к людям, избегавшим сопутствующие жертвы, и почти не изменял себе в этом вопросе, не имело значения, насколько важной была миссия. И хотя он знал только часть «Правила Семерки», маниакального порождения Гарри Ван Дорна, но и этого хватало, чтобы хорошо понимать: остановить Ван Дорна – миссия чрезвычайной важности.

Питер знал, как его зовут за спиной. Айсберг. За его холодное, как лед, самообладание и за особые профессиональные навыки. Ему было наплевать, как его кличут, поскольку он просто делал свою работу.

Мисс Спенсер придется убраться, прежде чем не стало слишком поздно. Прежде чем он не вынужден будет убить ее.

Он запомнил ее карие глаза, как они смотрели сквозь него. Ему не следовало упоминать кроссворд – эту деталь мисс Спенсер могла запомнить, если кто–то начнет задавать ей вопросы, когда будет завершена работа. Впрочем, нет, он отлично играл свою роль. Мисс смотрела на него и не видела. Эта способность исчезать являлась его коронной уловкой.

Угрозы их заданию она представлять не станет. Яркая, красивая и пустоголовая – она вернется назад в свой безопасный мирок до того, как случится что–нибудь паршивое.

И никогда не узнает, насколько близко находилась к смерти.

Мадам Ламберт смотрела на редкие ветви дерева за окном своего ничем не примечательного офиса в неприметном здании около лондонских Кенсингтонских садов. Стройная элегантная женщина с кожей цвета сливок, которую не коснулся возраст, и с холодными нестареющими глазами. Стоял апрель, пора, когда возрождается все живое.