Беверли Брандт - Игра в свидания Страница 4

Хотя что значит один камешек в целой горе ее долгов?

Когда Триш доедала последний кусок своего лаймового чизкейка — Лейни отказалась его даже пробовать, — ей было очень плохо от мысли, что она не может оплатить чек пополам, так зачем делать себе еще хуже, отъедая у сестры крохотные кусочки десерта. Она уже подготовила коротенькую речь о том, что, если Триш не возражает, она оплатит только свой заказ. К сожалению, у нее не было возможности перевести деньги с инвестиционного счета, и она не знает, сколько осталось на карточке, а ведь всем известно, что деньги должны работать и зарабатывать проценты. В общем, не будет ли Триш против заплатить за свой ужин, а она, Лейни, в следующий раз поведет в ресторан всю семью.

Вот так. А ведь еще надо постараться, чтобы ее слова прозвучали как экспромт, а не как заготовленная речь. Это нелегко.

Поэтому, когда официант замер у их стола с маленькой пухлой книжечкой для чеков в руке и спросил: «Дамы, что еще я могу сделать для вас?» — Лейни испугалась, что Триш сейчас предложит оплатить чек пополам, и поспешила выступить со своей речью, но неожиданно поперхнулась лимонной косточкой.

Не замечая, что сестра задыхается, Триш принялась рыться в своей огромной, похожей на хозяйственную сумке из искусственной кожи. По локоть запустив в нее руки, сестра гоняла из угла в угол пачки жвачки, канцелярские принадлежности, блокноты, наполовину использованные тюбики с гигиенической помадой, супербольшой флакон с пастилками для улучшения пищеварения, тюбик неоспорина, коробку с пластырями всех возможных размеров, разнообразные предметы женской гигиены, мобильник, КПК, бумажные носовые платки в таком количестве, что ими можно было бы высушить Мексиканский залив, два батончика из овсяных хлопьев с малиной и бутерброд с арахисовым маслом, который она забыла выбросить на прошлой неделе, — и все ради того, чтобы найти кошелек, который куда-то делся.

— Просто не верится. Наверное, дети, эти маленькие воришки, опять не положили его в сумку, после того как вычистили его, — с виноватым видом проговорила Триш и расстроенно вздохнула. — Я собиралась угостить тебя ужином по случаю твоего приезда, но, видимо, сегодня придется расплачиваться тебе. Обещаю, ужин за мной.

Кровь отхлынула от лица Лейни, когда она мысленно подсчитала, во сколько обошелся заказ Триш.

Два бокала вина — восемнадцать долларов.

Салат «Цезарь» — восемь с половиной.

Омар «Термидор» — сорок пять баксов.

Десерт — двенадцать долларов.

У Лейни перехватило дыхание, и она вдруг обнаружила, что в отчаянии оглядывается по сторонам в поисках выхода. Может, им удастся тихонько ускользнуть, не заплатив? Вот если бы спровадить Триш в дамскую комнату… тогда Лейни встретила бы ее в холле, сказала бы, что расплатилась, и они успели бы сбежать.

Или, может, сделать вид, что она является постояльцем отеля, и записать счет на какой-нибудь номер? А вдруг она назовет несуществующий номер? А вдруг официант проверит имя по списку постояльцев?

Нет, придется действовать по плану А.

— Конечно, никаких проблем, — сказала Лейни, надеясь, что Триш не заметила, как у нее дрожит голос. — Не хочешь перед уходом сходить в туалет?

— О нет, все в порядке. Сейчас допью вино, и можно идти.

Лейни едва сдержалась, чтобы не завыть и не забиться головой о стол. Ну почему, почему, почему обстоятельства всегда складываются против нее?

Она не может потратить еще одну сотню баксов со своей кредитки. Там и так огромный перерасход. Двадцать долларов, возможно, и проскочили бы, но только не сотня.

И что теперь?

Она не может признаться после такого количества вранья об обстоятельствах своего возвращения. Но ведь должен же быть выход.

Обратившись к своим мозгам за гениальной идеей и не получив ее, Лейни решила сделать то, что сделал бы любой в подобной ситуации, — бежать в туалет. Она резко вскочила, при этом ее стул задел стул мистера Большая Шишка.

Пробормотав извинения, Лейни устремилась к двери. Она была так погружена в свои проблемы, что не услышала его ответ. Продолжая сосредоточенно размышлять, она толкнула дверь и прошла в роскошный туалет с мраморным полом.

Итак, говорила она себе, не глядя на свое отражение в зеркале над рядом раковин, надо решать проблему логически.

Она не может оплатить ужин по своей карточке. Если она отдаст ее официанту, тот через минуту вернется и разрежет карточку на глазах у них с Триш. Можно дать ему другие карточки, но что сказать Триш? У нее нет для этого правдоподобного объяснения. На всех ее карточках перерасход. По любой из них может быть отказано в авторизации, она выставит себя еще большей неудачницей, если попросит официанта вернуться к кассе и попробовать еще раз.

Итак, если она не может рассчитаться по счету, какой у нее есть выбор?

Можно поговорить с менеджером. Объяснить ситуацию. Попросить придумать какой-нибудь выход. Например, что она в счет оплаты перемоет всю посуду или что-нибудь в том же роде. Разве не так поступают в кино? Но что, если он (или она) откажет? Тогда ей не останется ничего другого, как сказать Триш, что у нее нет денег. Брр.

Может, все же стоит признаться? Что такого, если Триш узнает правду, если все они поймут, что, несмотря на все старания пробиться в жизни, она осталась жалкой, низкой… Нет. Стоп.

Она не жалкая. Она не низкая. И до недавнего времени тому имелись все доказательства. У нее была правильная машина, правильный дом, правильный адрес в правильном городе. Правильные одежда, туфли, стрижка. Маникюр и педикюр. Все то, что показывает обществу, что Элейн Эймс — личность.

И она намерена все это вернуть. Просто нужно немного времени, чтобы снова встать на ноги; нужен какой-то период, когда никто не будет жалеть ее и сочувственно смотреть на нее как на неудачницу.

Лейни оперлась на холодный мрамор и посмотрела на себя в зеркало.

— Ты не неудачница, — сказала она, вздергивая подбородок.

Слова эхом разнеслись по пустому помещению, но не помогли решить проблему со счетом.

Она вздохнула и отвернулась от зеркала.

Ладно. Как еще люди увиливают от оплаты по счету? Теперь уже нельзя вернуться в зал и пожаловаться на некачественную еду. Ей не хотелось признавать, что она — да, она знает, что это невежливо и даже немного омерзительно — ждала, когда Триш отвернется, чтобы вымазать хлебом ее тарелку, пока ее не унес официант. А что ей делать? Она ничего не ела с Гейнсвилля, да и там она подкрепилась лишь жареной картошкой, оставшейся с прошлого вечера.

Значит, делать вид, будто она недовольна едой, нельзя.