Каролина Беркут - Свето во мраке Страница 4

— Нет! — закричала она, отчетливо осознавая, что ей не справится с тремя отморозками. — Нет! Отпустите меня!

Габриэлла извивалась, пытаясь вырваться или хотя бы больно ударить руки, держащие её. Но с её девчоночьей силой и хрупкостью нанести хоть какой-нибудь вред бандитам не выходило. Отчаяние заволокло разум, Габи ещё раз громко закричала, и почувствовала, как рот ей зажали ладонью. И девушка ощутила, что парень с ножом стал отрезать её пуговицы на курке. Габриэлла снова стала кричать, но вышли только сдавленные всхлипы.

— Закричишь ещё раз, и я перережу тебе горло, — усмехаясь, сказал тот, что с ножом, не прекращая срезать пуговицы с её верхней одежды. Двое его приятелей снова заржали.

— Кажется, девушка сказала, чтобы вы её отпустили. Я так понимаю, тут и не пахнет взаимностью. — Габи увидела, как из темноты показался высокий небритый мужчина в плаще. Он стоял, словно огромная гора, загораживая собой почти весь проход между домами. Полы его серого плаща покачивались на ветру. Мужчина отшвырнул прочь недокуренную сигарету, и она красным огоньком канула в темноту, видимо попав в лужу. Голос этого незнакомца вызвал на теле Габриэллы целую волну мурашек. Так говорить может только человек, полностью лишенный чувства самосохранения. В душе Габи появился проблеск надежды на спасение. Она стала вырываться ещё отчаяннее, страх придавал ей сил. Но держали её слишком крепко.

— Иди куда шёл, — ответил ему араб с ножом. — Проваливай! Тут и нам самим мало.

— Отпустите девушку. Немедленно. И все трое стали лицом к стене, — голос у мужчины был холодным, стальным, резким, словно отточенный клинок. И Габи подумалось, что такой голос, низкий, самоуверенный, с легкой насмешкой, принадлежит копу. Она почувствовала замешательство нападавших, которые, видимо, пришли к тем же выводам, что и она. Девушка ещё раз резко дёрнулась, вырывая свои руки из их лап, и ей наконец-то удалось освободиться. Судорожно глотая ртом воздух, Габриэлла отбежала за спину высокого мужчины в плаще. Стоя за его спиной, Габи чувствовала себя защищенной. Уверенность мужчины передалась и ей.

Араб с ножом снова поиграл лезвием, двое его друзей двинулись на её защитника, явно агрессивно настроенные.

— Чего стала? — буркнул ей незнакомец, не оборачиваясь. — Пошла отсюда. Живо.

Два раза говорить этому мужчине не пришлось. Габи побежала. Старенький сотовый у неё как назло разрядился. Так часто бывает в конце дня. До ближайшей красной телефонной будки пришлось бежать целый квартал. Девушка вызвала наряд полиции, указала адрес того переулка и свои данные. Затем повесила трубку и, что есть силы, побежала на ночное дежурство в поликлинику.

Дождь усилился. К больнице она добралась вымокшей до нитки. И с огромным камнем на сердце.

«Что же с тем мужчиной?» — эта мысль не давала ей покоя. Может быть, надо было вернуться? И тогда бы она ещё сильнее опоздала, и возможно, потеряла бы свою работу. Чего ей никак нельзя допустить. От этой её работы зависело сейчас слишком многое.

Хирургическое отделение больницы имени Святого Иосифа было хорошо освещено фонарями. Больница располагалась в этом здании с позапрошлого столетия. Снаружи архитектура осталась неизменной, сохранив дух девятнадцатого века, с его причудливой каменной кладкой, башенками и колоннами. Неоготический стиль в лучшем своём проявлении. Здание неоднократно реставрировали, как памятник архитектуры того века, но от времени никуда не убежишь. Время всевластно. Но вот внутри больницы всё было на самом высоком уровне.

— Габриэлла? Снова ты опаздываешь. — Заведующий отделением стоял на пороге приёмной, уперев руки в бока. — И это не впервые, хотел бы я заметить.

— Простите, мистер Дуглас. Опаздываю в последний раз. — Габи не стала рассказывать ему о своих злоключениях. Да и зачем? Кому интересно это слушать. Про такое-то и вспоминать не хочется. Нужно всё забыть, как страшный сон. Её до сих пор трусило от страха, хорошо, что хоть слёзы из глаз смылись дождём.

— Заходи уже. И так вся дрожишь. — Мужчина в белом халате отошёл от двери, давая ей возможность пройти в холл. — Сегодня спокойный вечер. Твой этаж практически пуст.

Это хорошо. Значит, будет шанс поспать пару часов перед лекциями, закрывшись в одной из пустых палат. Габи поспешила в раздевалку, оставляя за собой на идеально белой плитке пола мокрые следы от обуви.

В нос тут же ударил этот непередаваемый запах больницы, вызывающий мысли о бренности жизни. Запах лекарств, хлорки и ещё чего-то. Может страха? А может быть запах надежды? Габи знала, что это пахнет обыкновенный фенол — сильный антисептик, которым дезинфицируют помещения. А в процедурном кабинете частенько витал запах спирта. Больничная атмосфера засасывала с самого порога. И каждый раз, переступая этот порог, Габриэлла чувствовала ответственность, что камнем ложится на её плечи. И этот груз уже был для неё привычной ношей. Да разве у врачей бывает по-другому? Выбрав этот путь нужно привыкать не только к ответственности за чужие жизни, но и к тому, что чем-то придется жертвовать, во благо работы. Например, сном. Или личной жизнью.

Из головы у Габи никак не шёл тот мужчина, что спас её несколько минут назад. Что с ним? Когда она убегала, то не рискнула обернуться. Но она отчетливо слышала звуки борьбы. И у одного из негодяев был в руке нож.

Габриэлла похолодела от нехорошего предчувствия. Она очень переживала за мужчину в плаще. Успела ли полиция? Всё ли с этим человеком хорошо?

Одевшись в форму медицинского персонала — голубые брюки и рубашку, а затем в белоснежный халат, Габи направилась на второй этаж, проверить, как обстоят дела у больных. Она, конечно же не главный врач, чтобы делать обход с историями болезней, но поздороваться с теми кто ещё не спит ей очень хотелось. И навестить дедушку, разумеется.

В его палату она зашла напоследок. Дедушка не спал, он пролистывал какой-то географический журнал, где в горной реке крупным планом был заснят разбившийся самолёт без крыла. Габи невольно отметила, как дедушка изменился за последние дни. Кожа у него пожелтела, из рук пропала былая сила, глаза утратили живой блеск. На больничной койке лежал слабый больной старик.

— Сегодня ты лучше выглядишь, — соврала Габриэлла. — Как ты?

— Элла! — Дедушка всегда так её называл. — Неужели уже настал вечер?

— Уже ночь. И у меня началось дежурство. — Девушка аккуратно присела на край его кровати и погладила по слабой морщинистой руке.

— Как быстро летят часы. — Том вздохнул, и вымученно улыбнулся. — Мне назначили дату операции, знаешь Элла? Скоро это уже закончится. Скоро всё, наконец, решится.