Весенняя ловушка (СИ) - Меньшикова Татьяна Страница 41

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Любимов. — Между вами была близость двух адекватных, взрослых, полностью отдающих себе отчет в своих действиях, людей. Марат подарил тебе эту вещь. Ты ее приняла. Сейчас вдруг захотела ее вернуть. Набиваешь себе цену?

Василиса ошеломленно уставилась на Любимова. Его предположение неприятно задело. Но фактически все так и было: богатый мужчина сделал подарок своей любовнице. Вася проглотила недобрые слова в адрес московского юриста, готовые сорваться с губ, горько улыбнулась.

— Все верно, кроме вашего вывода. Мне не нужны никакие подарки от Марата. Я не догадывалась о стоимости игрушки, иначе вернула бы ее немедленно. Допускаю, Марат — тоже не знал.

Любимов покачал головой.

— Уверяю тебя, Марат знал. Он отлично разбирается в ювелирных изделиях. И делая тебе такой подарок, он действовал вполне осознанно.

Господи! Да ведь он подарил ей колокольчик до того, как она с ним переспала! Он банально хотел ее купить?! И, конечно же, он решил, что ему это удалось!

— Я все равно не могу принять его, — борясь с подступившей тошнотой, отрубила Вася. — Это слишком дорогая для меня вещь.

— Тогда возвращай его сама, — твердо сказал Любимов.

— Я боюсь, — вдруг жалобно проговорила Вася.

— Не удивительно, — ответил Любимов. — Я бы тоже боялся. Ты первая из всех его подружек, кто его так бесцеремонно отшил. Теперь я понял, почему он так беситься. Сначала я было подумал, что он из-за машины злиться. А — нет. Оказывается, из-за тебя.

— Вы не так поняли, — перебила она. — Я боюсь, что когда увижу Марата, я разобью этим колокольчиком его высокомерное лицо.

Любимов подозрительно взглянул на нее, задумался, барабаня пальцами по рулю. Василиса тоскливо смотрела в окно на прохожих. Люди беспомощно жались к фасадам домов в надежде, что там их не достанет ветер, но все напрасно. Ветер нагонял их и там, бил по глазам, играючи, порывами задирал подолы. Гонял по тротуарам разбросанные зеленые флаеры аптеки, иногда поднимая их ввысь и неожиданно бросая людям в лицо.

Дорогой автомобиль добросовестно отсекал шум ветра, и Василисе стало казаться, что она смотрит немое кино, из которого нет выхода.

— Кто разбил тебе губу? — Любимов вырвал Василису из ступора.

— Муж.

— За то, что ты ему изменила?

— За то, что я отказалась спать с ним, — резко ответила Вася.

— И?

— Я ушла от него. Развод не займет много времени, детей у нас нет. Общего имущества тоже.

— Отлично, значит ни что не может тебе помешать провести этот вечер со мной, — воскликнул Любимов. — Я жутко голоден. В вашем филиале отвратительный буфет. Совершенно нечего поесть. И знаешь, ты очень отчаянная девушка.

— Это комплимент? — уточнила Вася.

— Несомненно!

Через десять минут они остановились у все той же, единственной в городе, пятизвездочной гостиницы.

— Аркадий Дмитриевич, вы специально привезли меня сюда, — укоризненно заметила Вася.

— Конечно специально. Здесь прекрасный ресторан. Здешний повар готовит отличные стейки. А какую форель они подают! Песня, а не рыба!

— Я не о том. Здесь снимает номер Марат.

— Ну и что? Сегодня обойдемся без него. Мы возьмем столик на двоих.

Как оказалось, столик на двоих отличался от столика на четверых лишь отсутствием двух стульев. Но позорно сбежать Вася не решилась. Нужно пользоваться возможностью попробовать еще раз тот восхитительный десерт, что заказал тогда в номер Марат. Девушка, которая принимала заказ, быстро догадалась, какое именно пирожное желает Вася. Расхваленная Любимовым форель тоже вошла в меню. Молодой пианист за белым роялем играл сочинения Сенневиля, плетя в воздухе негромкие узоры из нот.

Они почти покончили с ужином, и Василиса наслаждалась напоследок чашечкой кофе с такой тугой горько-сладкой пеной, что ее удобнее было есть ложкой, чем пить. Что Вася и делала, несмотря на добродушные насмешки Любимова, касающиеся ее умений использовать приборы не по назначению.

— Аркадий Петрович, вы можете смеяться сколько угодно. Но я считаю, что столовые приборы были созданы специально для облегчения приема пищи, и коль это кофе невозможно пить, то я его буду есть. А жидкую пищу едят, как известно с помощью ложки. Так что я не нарушаю никаких правил этикета, — отшутилась она. — И вообще, мне иногда кажется, что повара вступили в какой-то заговор.

— И что же это за заговор? — со смехом поинтересовался Любимов.

— Они специально придумывают такие необычные блюда, при виде которых невозможно определить с помощью каких столовых приборов их нужно есть. Возможно, через десяток лет окончательно запутавшись во всех этих вилочках, ложечках, щипчиках и палочках, люди вернуться к самому простому — все станут есть руками.

— Не дай бог, — наигранно ужаснулся Любимов. — Тогда пропадет вся прелесть от совместного ужина с красивой девушкой.

— Зачем вам это? — вдруг без улыбки спросила его Василиса.

— Уточни, что ты имеешь ввиду, — Любимов мгновенно уловил перемену в ее настроении.

— Зачем вам моя встреча с Маратом?

Любимов подпер подбородок рукой, прищурил глаза, словно раздумывал говорить ей правду или попытаться привычно уйти от ответа.

— Хорошо, буду с тобой откровенен, — наконец решился он. — Знаешь, что некоторые безобидные птицы, например галки, устраивают свои гнезда в толще огромного гнезда орла? Дело в том, что он не охотиться рядом со своим домом и заодно своей грозной репутацией отгоняет других хищников с окрестной территории. И те пичуги, которые исхитрились снести яйца в непосредственной близости от грозного хищника, на самом деле спокойно высиживают своих птенцов, не опасаясь нежданного нападения. Так вот, Клим, он как тот орел. Благополучие слишком многих людей от него зависит. И мое в том числе, и Береста, и еще многих, о чьем существовании он даже не подозревает. И всем нам надо, чтобы у нашего "орла" было достаточно еды и игрушек. Чтобы он от голода и скуки не бросался на безобидных пичуг на своей территории.

— Забавно, — усмехнулась Вася. — Значит, я и есть та самая "игрушка"? Или другими словами, как я посмела ему отказать до того, как он сам не наигрался со мной?

— Ты умная девочка, — одобрительно улыбнулся Любимов. — И тем более, я удивляюсь твоей недальновидности. Что тебе стоит немного прогнуться? Ты теперь одинокая и независимая, он красивый и очень богатый. Если ты поведешь себя правильно, то его щедрость не будет знать границ.

— Ну надо же! Ничего в этой жизни не меняется, — пробормотала Вася. — Мои чувства в расчет не берутся?

— Только не надо говорить, что он тебе не интересен. Твое поведение говорит об обратном.

— И о чем же?

— Ты влюбилась в него по уши. Но не хочешь это признавать, понимая, что ответных чувств не будет. И теперь, ты ждешь, когда он уедет, чтобы не раздирать себе душу эфемерной надеждой. А несостоявшуюся любовь ты будешь хранить и лелеять в своем сердце до конца жизни, и умрешь в гордом одиночестве, без детей, без мужа, без семьи!

— Я, пожалуй, пойду, — Вася, медленно отодвинула от себя недопитый кофе. Аккуратно свернула салфетку, положила ее на край стола. Достала из сумочки колокольчик, звякнула им в последний раз. Печально улыбнулась мелодичному звону и поставила золотую безделушку на середину стола.

— До свидания, — произнесла она, глядя в глаза молчавшему Любимову. — Приятно было с вами познакомиться. От всей души желаю вам поскорее подыскать для вашего «орла» более покладистую «игрушку».

Она ушла не оглядываясь, высоко подняв голову, чеканя шаг по мраморному полу ресторана, и не могла видела довольную улыбку Любимова.

— Готов поспорить на что угодно, что ты не просто очередная забава, милая девушка, — тихо пробормотал он, провожая взглядом ее гордо выпрямленную спину.

Василиса не замечая окружающий мир, быстро шла, не разбирая дороги. Тоска сжимала ребра, не давая свободно вздохнуть. Тяжело слышать, когда правду, от которой ты бежишь, так пренебрежительно бросают тебе в лицо.