Юлия Шилова - Любовница на двоих Страница 42

Временами ее лицо исчезало, а потом возвращалось. Галина смотрела на меня так виновато, словно молила о прощении и ждала, когда же я дам это прощение.

Я смахнула со лба пот. Мне было ужасно жарко. Руки дрожали. Я чувствовала легкую тошноту, болело сердце. Господи, как же оно у меня болело! Я ненавидела себя, я считала себя полным ничтожеством, потому что только полное ничтожество может так нелепо потерять своего ребенка. Как же жить дальше? Как?

Неожиданно мне вспоминалось, как я еще совсем сопливой девчонкой впервые приехала в Москву. Господи, столько же мне тогда было? Лет шестнадцать, не больше. Я даже не шла, я плыла по Ленинскому проспекту, пританцовывала, улыбалась случайным прохожим и любовалась своим отражением в витринах различных магазинов. Я казалась себе необычайно красивой и, наверно, поэтому была такой легкой, воздушной и беззаботной.

Затем без всякого перехода в моей памяти всплыла другая картинка из прошлой жизни. Моя беременность и разговор с женихом о том, чтобы я немедленно сделала аборт и не перекладывала свои проблемы на чужие плечи. Он ударяет меня по лицу, громко кричит, что я уже давно не маленькая девочка и должна знать, как нужно предохраняться. Я плачу, глотаю слезы, я просто схожу с ума…

Боже мой, и зачем я возвращаюсь в прошлое? Зачем? Говорят, прошлое лучше не трогать. Это не принесет ничего хорошего. Ничего, кроме боли и тяжелого осадка на душе Меня по-прежнему не переставало трясти. Я что было силы вжималась в кресло и чувство вала, как сильно пульсируют мои виски Вспомнив о мертвой стукачке, которая вышла. из машины как ни в чем не бывало, словно е. никогда не закапывали в землю, я почувствовала, что меня затошнило от страха и отвращения. В любой момент я могла свалиться в обморок. В ушах звенело так, что я даже не расслышала, что сказала мне моя проснувшаяся соседка.

Я направилась в туалетную комнату. Открыв холодную воду, набрала полные ладош, воды и окунула в них лицо. Увидев себя в зеркале, я ужаснулась. Бледная как смерть, я скорее напоминала покойницу. За последние сутки я похудела на несколько килограммов. Мои волосы так спутались, что я уже вряд ли смогу их когда-нибудь расчесать. Глаза пустые совершенно бессмысленные. Умывшись, я с трудом добралась до своего кресла.

Когда самолет приземлился, я вспомнила» что у меня в кармане лежит тысяча долларов, но я не знала, для каких целей она мне нужна. Я и представить себе не могла, как буду жить с этими несчастными деньгами, с мыслью о том, кто мне их дал…

Глава 18

— Девушка, вы забыли букет, — окликнул меня незнакомый мужской голос, когда я была уже у выхода из самолета. Я слегка вздрогнула и резко остановилась.

— Что?

— Вы забыли букет.

— Какой букет? — Я обернулась и увидела молодого человека, держащего в руках растрепанный букет Льва. — Это ваш?

— Мой.

— Так возьмите.

— Простите, но он мне не нужен…

— Вы уверены? Такой красивый букет..

— Он мне не нужен, — повторила я, с отвращением взглянув на цветы.

— Ну как хотите.

Мужчина удивленно пожал плечами и положил букет в кресло.

— Может, бортпроводникам пригодится.

Может быть, — быстро проговорила я и, сделав глубокий вдох, ступила на трап. Я не помнила, как этот злосчастный букет оказался со мной в самолете.

Нас доставили в зал прилета. У меня не было багажа. Я шла налегке, словно я прилетела не из Штатов, из ближайшего городка. Я села в автобус и отправилась на поиски улицы, название которой знала точно так же, как знала свои пять пальцев. Улица Академика Скрябина… В Штатах я тысячу раз представляла себе эту самую улицу. Временами она казалась мне просторной, красочной со множеством цветных флагов, гирлянд, с цветочными клумбами.

Каково же было мое удивление, когда я увидела, что улица ничем не отличается от других. Такая же серая, будничная. Это не укладывалось в голове. Такое красивое название…

Я нашла нужный дом, в страшном возбуждении подошла к квартире. Я очень долго готовилась к этому, мечтала, бредила этим, а теперь оказалось, что я совершенно не знаю, что делать. Зачем я разыскиваю этого человека? Почему еще совсем недавно называла его папкой? Какой он теперь папка, если у меня больше нет дочери… Господи, а ведь отчество у моей дочери было бы Александровна. Красивое, величественное…

У обитой черным дерматином двери я слегка прокашлялась и постаралась унять дрожь в коленях. В принципе эта встреча меня ни к чему не обязывает. Я просто хочу знать о судьбе человека, которому спасала жизнь, рискуя своей собственной. Мысленно перекрестившись, я зажмурилась и нажала на звонок. Только бы открыли дверь… Только бы открыли… Даже если скажут, что Саша погиб, я смогу справиться с этой информацией, потому что в последнее время научилась справляться со всем. Каково же было мое удивление, когда вместо молодого интересного мужчины дверь открыла убогая и настолько древняя старушка, невольно подумалось — неужели в таком возрасте люди еще живут и передвигаются по нашей грешной земле!

Старушка оглядела меня с ног до головы и остановила свой взгляд на моем бледном, измученном лице.

— Вам кого? — скрипучим дряхлым голосом спросила она.

— Простите, что я вас побеспокоила, но я разыскиваю мужчину па имени Саша. Я приехала издалека, из Соединенных Штатов Америки. Мы с Сашей там познакомились. Он оставил мне свой адрес и просил обязательно к нему заехать. Только вот я не знаю, вернулся он или нет…

Старушка по-прежнему осматривала меня с ног до головы, на ее лице читалось недоверие. Конечно, тут и дураку понятно, что я совершенно не похожа на женщину, которое всего несколько часов назад вернулась из Соединенных Штатов Америки. Старое, грязное, видавшее виды платье… Спутанные волосы, красные глаза с множеством мелких, полопавшихся сосудов… Я напоминала кого угодно, только не женщину, вернувшуюся из-за границы.

— А Саши нет, — наконец ответила старушка: — Может, вы ошиблись? Саша никогда не был в Соединенных Штатах Америки.

— Как же не был? Был.

Старушка помолчала несколько секунд.

— А может, и был. Бог его разберет. Он молодой, сумбурный. За ним разве уследишь!

— Конечно, был, я не могла ошибиться. Скажите, а когда он будет?

— Не знаю. Он мне не докладывает. Целыми днями где-то пропадает.

Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Я не знала, что мне делать дальше, куда идти. Все-таки у меня в душе теплилась надежда: здесь на улице Академика Скрябина меня ждет что-то родное, теплое… А теперь? Я была готова сесть у этой двери прямо на холодный пол и сидеть так до прихода человека, с которым мне было просто необходимо встретиться. Пусть это были бы целые сутки, двое, трое, пусть даже больше. Какая разница. В конце концов, мне вообще некуда идти. Не могу же я в таком виде приехать к матери. Как я посмотрю ей в глаза. Конечно, нет. Правда, у меня есть ключи от той квартиры, которую снимала Галина, но ехать туда равносильно самоубийству.