Беременна от бандита - Дана Стар Страница 44

текст с итальянского на русский. Леон это нехотя делает. Я не знаю, зачем прошу его об этом. Всё равно отказываться поздно. Поэтому, сделав глубокий вдох, я кое-как ставлю роспись в графе со своими инициалами в нескольких экземплярах. У каждого присутствующего здесь, в итоге, останется по одному экземпляру на руках с «мокрыми подписями». И один должен отправится в сейф. Леон меня об этом предупредил.

Документы кочуют в руки старшего Моретти. Улыбаясь, дед щедро мажет по поверхности бумаги ручкой и, в завершении, возвращает ценные бумаги нотариусу.

– Поздравляю. Сделка состоялась, – радостно объявляет Винчетти, пожимая руку главарю мафии. – Документы советую отправить на сохранность в сейф.

– Благодарю за хлопоты, друг, – дед охотно пожимает руку нотариуса в ответ.

Все присутствующие, кроме меня, поднимаются со своих мест и направляются к выходу из комнаты. Лишь я одна задерживаюсь на секунду на месте. Смотрю вниз, на своё отражение в глянцевой поверхности дорого стола. Одинокая слеза скользит по моей щеке, капает на стол, растекаясь по нему уродливой кляксой, а в мыслях рыдает и мечется моя потрёпанная суровой жизнью душа. Отчаянный крик звучит внутри моего сердца. И он… меня убивает.

«Поздравляю, Лина. Ты отдала дьяволу не только своё тело и душу. Ты отдала ему нечто большее… Свою маленькую копию. Своё дитя».

* * *

Весёлый гогот, звон посуды и бокалов наполнили хоромы просторного торжественного зала. Дед улыбался до самых ушей, уплетая за обе щеки то омаров, то кальмаров, то красную икру ложками в окружении близких друзей и армии прислуги, которая обступила его со всех сторон. Царский ужин. Пир горой. Я видела такое разнообразие блюд лишь… да никогда не видела! Мне тошно. Нет, больше не от токсикоза, а от той проклятой ситуации, в которой я оказалась как будто в западне, как бабочка с оторванными крыльями, которую кинули в запечатанную наглухо банку умирать, и от всех этих ухмыляющихся лощеных рож. Бандитских морд!

Леон… Он выглядит сытым и довольным. Конечно, ведь его и без того баснословное состояние, благодаря моему, нет… больше не моему ребёнку, вырастет в разы. Мне не до веселья. И нет аппетита. Чего мне радоваться? Как я могу шиковать и лыбится, как лыбится сейчас дед, если моя сестра… она умирает, и Серёжа… ему там тоже очень больно. Я даже не знаю, жив ли он.

Я решительно бросаю вилку на стол, так и не притронувшись к пище, поднимаюсь с места, не спрашивая ни у кого дозволения, выхожу из-за стола. Леон прекращает болтовню с одним из своих друзей – зрелым брюнетом, которого он представил мне как Марио Росси, и бросается следом за мной.

– Лина, куда ты? – совершенно спокойно спрашивает, но должен наверно поругать за самоволие.

– Я устала. Извини. Мне не очень хорошо…

– Тебя проводить? Куда? На прогулку, в свою комнату?

Тошно. Пусть жену свою проводит. А я вещь.

Я машинально поворачиваю голову в сторону, натыкаюсь на первую леди семьи. Фелиция как обычно недобро режет по мне взглядом, а дед и вовсе занят светскими беседами.

– Нет. У тебя гости.

– Я бы хотел, чтобы ты осталась.

– Я беременна, Леон, у меня обострился токсикоз. Передай это синьору, – сквозь стиснутые зубы рычу я, даже не оборачиваюсь, уверенно постукиваю каблучками к выходу. – Не нужно меня провожать. Справлюсь. Особенно не нужно делать это на глазах у своей… жены.

Я не знаю, что на меня нашло. Гормоны шалят? Возможно. Или… я ведь не могу ревновать? Когда я подписала ту ненавистную бумажку, я чётко дала себе установку – не влюбляться в Леона Моретти. Такой как он, монстр бездушный, превратит меня в прах, даже моргнуть не успею.

Мужчина не плетётся за мной следом. Вот и славно. Я всё-таки решаю немного подышать свежим воздухом и выхожу в сад. Обхватив плечи руками, неторопливо прогуливаюсь по саду. Пение птиц, бархатное тёмное небо с множеством мелких крупинок на нём, немного расслабляют воспаленный ум. Я тяжело вздыхаю и смотрю на полный диск луны. Думаю о сестре, о Серёже, веки вновь начинают подрагивать, а ресницы мокреют. Надеюсь, Катя скоро поправится.

Я буду очень сильно надеяться на то, что Моретти сдержит своё слово. И похитители любимого… Долго ли они собираются ещё держать его в плену? Хотя, сейчас даже так будет лучше. Я не хочу, чтобы Серёжа знал, что его невеста… беременна от бандита. Но если он действительно любит, то примет этот ужасный факт, поддержит меня. Я ведь ради него ложилась под убийцу. Ради него влезла во всю эту грязищу! Я суррогатная мать. Пусть он думает именно так. У меня нет чувств к Моретти. Ни капли! Наверно… Гадко! Как же гадко звучат в голове мои мысли… Как оправдание. Самой себе. Я ведь не влюбилась? Не влюбилась в этого жестокого черноглазого ублюдка? Да как такого дьявола можно любить? Любят ведь, прежде всего, не за обёртку, не за огромный и приятный член… а за душу.

Нагулявшись, я бреду обратно к дому. Как вдруг, замечаю знакомую рожу. Фелиция. Она вышла на улицу с сигаретой в зубах. Стоит вся такая важная, вальяжная и затягивается вонючей палочкой. Видит меня, бросает окурок в пепельницу. Рисуя восьмёрки бёдрами, двигается мне навстречу. Вот сейчас у меня точно нет настроения на разговоры. Чего она хочет? Подружиться? Поиздеваться? Скорей всего, второе.

– Что, наслаждаешься вечером? А чего с банкета сбежать? – тараторит она на ломаном английском. Девушка выпила, от неё веет алкоголем и табаком. Мне неприятно находится рядом с ней. Даже, если запах вредных привычек перебивается запахом фирменных «Шанель».

Мой желудок делает тройной кульбит и скручивается в тугой узел. Я решаю просто промолчать, обойти стерву стороной и лечь спать. На пьяных вообще лучше не обращать внимание, тем более, не нужно с ними спорить.

– Эй, я с тобой разговаривать! – она недовольно топает ногой. Я пытаюсь обойти вспыльчивую фифу слева, но она… эта полоумная стервозина резко хватает меня за локоть. Будто зубастая кобра впивается в нежную плоть острыми зубами – ногтями, властно сжимает. Рука начинает неприятно пульсировать.

– Руки убери. Или я позову охрану, – грозно, но абсолютно спокойно шепчу я.

Фелиция заливается раскатистым смехом. Насмехается надо мной, глядя сверху вниз как на таракана. Рывок, я пытаюсь освободиться, а она поджимает свои пухлые, набитые силиконом губы, прекращает гогот и практически плюёт мне в лицо мерзкую правду:

– Откровенно говоря, ты мне не нравится. Ты девочка – шалашовка. Леон продешевил, когда выбрать тебя. Ты ведь пустышка, безродная дворняжка. Но