Стефани Майер - Солнце полуночи Страница 46

Она хихикнула, потом вздохнула.

— Так, я бы хотела, чтобы ты мне рассказал, почему ты смеялся над Роуз, — сказала Элис. — Но я вижу, что ты мне не скажешь.

— Нет.

Она щелкнула пальцем мне по уху.

— Будь любезна, Элис, — пожурила Эсми. — Эдвард ведет себя как джентльмен.

— Но я хочу знать.

Я рассмеялся над хныкающим тоном, которым она это произнесла. Затем я сказал:

— Вот, Эсме, — и начал играть ее любимую песню, безымянную дань любви, которую я наблюдал между ней и Карлайлом так много лет.

— Спасибо, дорогой.

Она вновь сжала мои плечи.

Я не был сосредоточен на игре хорошо знакомой пьесы. Вместо этого я думал о Розали, спрятавшейся от унижения в гараже, и ухмыльнулся сам себе.

Проверив на своем опыте чувство ревности и всю ее силу, мне стало ее немного жаль. Конечно, ее ревность была в тысячу раз меньше моей. Точно собака на сене.

Я размышлял, как изменится жизнь и личность Розали, если она не будет самой красивой. Будет ли она счастливее, если красота не будет все время ее расхваленной особенностью? Менее эгоистичной? Более милосердной? Полагаю, интересоваться бесполезно, поскольку прошлое уже не изменить, и она всегда была самой красивой. Даже будучи человеком, она неизменно была в центре внимания благодаря своему очарованию. Не то, чтобы она была против, совсем наоборот — она что бы ей восхищались. Это не изменилось с утратой ее человечности.

Было совсем не удивительно, что она была задета моим невниманием к ее красоте, которую она воспринимала как должное. Все мужчины благоговели перед ее очарованием, этого она ожидала и от меня. Не то, чтобы она хотела меня — дело далеко не в этом. Но ее раздражал тот факт, что я не хотел ее, вопреки всему. Она привыкла быть желанной.

С Джаспером и Карлайлом было все по-другому: они оба уже были влюблены. Я же был совершенно непривязан и по-прежнему упорно оставался непоколебим.

Я думал, что эта старая обида осталась в прошлом. Что она давно перенесла ее.

Она и перенесла… Пока я, в конце концов, не встретил кого-то, чья красота тронула меня так, как ее не смогла.

Розали была убеждена, что раз я не счел ее красоту достойной поклонения, то, несомненно, на земле нет никакой другой, которая могла бы меня затронуть. Она взбесилась с того момента, как я спас жизнь Белле, догадываясь женской интуицией об интересе, в котором я едва ли отдавал себе отчет.

Розали была очень сильно обижена тем, что я счел ничтожную девушку-человека привлекательнее ее.

Я сдержался, чтобы вновь не рассмеяться.

Это беспокоило меня немного, хотя бы тем, как она видела Беллу. Розали, как ни странно, считала, что девушка некрасива. Как она могла в это верить? Мне это казалось непостижимым. Результат ревности, без сомнения.

— О, — неожиданно сказала Элис. — Джаспер, угадаешь?

Я узнал, что именно она увидела, и мои руки замерли на клавишах.

— Что, Элис? — спросил Джаспер.

— Питер и Шарлота собираются навестить нас на следующей неделе! Они будут по соседству, разве это не славно?

— Что-то не так, Эдвард? — спросила Эсме, почувствовав, как напряглись мои плечи.

— Питер и Шарлота собираются в Форкс? — прошипел я Элис.

Она закатила глаза.

— Успокойся, Эдвард. Это же не первый их визит.

Я стиснул зубы. Это будет их первый визит со дня приезда Беллы, а ее ароматная кровь притягивала не только меня.

Элис нахмурилась из-за выражения моего лица.

— Они никогда не станут на нее охотиться. Ты знаешь это.

Но в некотором роде брат Джаспера и молодая вампирша, которую он любил, не были такими, как мы: они охотились обычным способом. Им нельзя было доверять насчет Беллы.

— Когда? — спросил я её.

Она расстроено поджала губы, но сказала то, что мне необходимо было узнать.

— В понедельник, утром. Никто не собирается охотиться на Беллу.

— Никто, — согласился я, а затем отвернулся от нее. — Ты готов, Эмметт?

— Я думал, мы пойдем утром.

— Мы вернемся в воскресенье в полночь. Я полагаю, что это от тебя зависит, когда ты захочешь уехать.

— Ладно. Дай мне для начала попрощаться с Роуз.

— Конечно. — Учитывая то, в каком настроении сейчас Розали, это будет коротким прощанием.

— Ты точно потерял стыд, Эдвард, — подумал он, когда направился к задней двери.

— Да, я тоже так думаю.

— Сыграй еще раз для меня новую песню, — попросила Эсме.

— Ну, если ты так хочешь, — согласился я, хотя немного колебался следовать за мелодией к ее неизбежному концу — концу, от которого мне становилось больно по непонятным причинам. Я подумал мгновенье, а затем я вытащил крышечку от бутылки из своего кармана и положил ее на нотную подставку. Это немного помогло — мое небольшое напоминание о ее согласии.

Я кивнул себе и начал играть.

Эсме и Элис переглянулись, но не одна из них ничего не спросила.

— Тебе никто не говорил, не играть со своей едой? — крикнул я Эмметту.

— Эй, Эдвард! — прокричал он в ответ, помахав мне. Медведь, воспользовавшись тем, что он отвлекся, поцарапал своей тяжелой лапой грудь Эмметта. Острые когти разрезали его рубашку и проскрипели по его коже.

Медведь громко проревел.

«О, черт, эту рубашку подарила мне Роуз!»

Эмметт прорычал в ответ разъяренному животному.

Я вздохнул и сел на валун, находившийся поблизости. Это не займет много времени.

Но Эмметт почти заканчивал. Он дал медведю еще одну попытку оторвать себе голову очередным сильным ударом лапы, смеясь, в то время как удар отскочил рикошетом, от чего тот отшатнулся назад. Медведь зарычал и Эмметт тоже сквозь смех. Затем он бросился на животное, которое было на голову выше его, стоя на задних лапах, и их тела упали на землю, скрутившись вместе, повалив собой старую ель. Рычание медведя с булькающим звуком оборвалось.

Спустя несколько минут Эмметт резко повернулся в ту сторону, где я его ждал. Его рубашка была испорчена, разорвана и испачкана кровью. Его темные вьющиеся волосы были не в лучшем виде. У него на лице растянулась широкая ухмылка.

— Этот был сильным. Я почти это почувствовал, когда он цапнул меня.

— Ты такой ребенок, Эмметт.

Он разглядывал мою приглаженную, чистую, белую, застегнутую на пуговицы рубашку.

— Ну, а ты выследил пуму?

— Конечно, да. Просто я не ем как дикарь.

Он захохотал своим рокочущим смехом.

— Были бы они сильнее. Стало б забавнее.

— Никто не говорил тебе драться со своей едой.

— Да, но с кем же тогда мне драться? Вы с Элис жульничаете, Роуз никогда не захочет испортить прическу, а Эсме сойдет с ума, если Джаспер и я по-настоящему сразимся?