Синтия Ричи - Опасный талант Страница 48

Прищурившись, он поднял голову к лазурному небу, затем заглянул Грейс в лицо.

— Сегодня для моих глаз хороший день, моя дорогая. И ты прекрасно знаешь, что я имел в виду вовсе не солнечный свет, а твои неприятности. Как ты могла подумать, что мне не станет все известно?

— Что, Эмити тебе тоже написала? — спросила Грейс, доставая из рукава листок бумаги и протягивая его герцогу.

Пробежав письмо глазами, он вернул его Грейс и, сурово глядя на нее, спросил:

— Что ты собираешься делать?

Ей невыносимо было думать, что отношение к ней Стандена резко изменилось.

— Мне нужно было ехать вместе с Хью… Я понимаю, что тебе не по душе находиться под одной крышей с предательницей.

— Шш, — приказал Станден, чуть встряхнув девушку, а потом притянул ее к себе. — Мы оба знаем, что это гнусная ложь, порожденная ревностью Дю Барри, который хочет, чтобы ты досталась ему.

— Из-за любви некоторые люди делают такие вещи, — пробормотала она, прислонясь щекой к его груди и вдыхая его свежий мужской аромат.

— Любовь здесь ни при чем, — возразил он, крепче сжимая ее в объятиях. — Это всего-навсего алчность, простая и ничем не замутненная. Если бы Дю Барри хоть немного заботился о твоих чувствах, Грейс, — продолжал герцог, — он убрал бы твою книгу с магазинных полок. А он вместо этого, не теряя времени даром, что есть сил рекламировал эту «скандальную книжечку».

Последние его слова обидели Грейс, и она попыталась вырваться из его объятий, но, взяв ее за пальцы так, что выдернуть руку не было никакой возможности, он нежно поцеловал их и сказал:

— Тут нечего обижаться, Грейс: ведь именно так он и называет ее.

— Я не понимаю, ваша светлость. Я вовсе не собиралась шокировать мир, это всего лишь мои взгляды по поводу недостатка в мире христианского милосердия, — и она нервно хихикнула. — Как, должно быть, она разочарует тех, кто увлекается мрачными романами.

— Напротив, — сказал герцог, — все принимают твои слова близко к сердцу.

— Вот это сюрприз, — удивленно склонив голову набок, ответила Грейс. — Никогда не предполагала, что моя книжка способна так подействовать на людей.

— Ах ты, дурочка, — сказал герцог, маскируя свой страх насмешкой. — Они называют тебя предателем и требуют твоей головы.

Приступ страха заставил ее содрогнуться, однако она распрямила плечи и отважно взглянула в лицо герцога.

— Если я стану прятаться, это будет весьма малодушно с моей стороны. Мне следует вернуться в Лондон и ответить за…

— Спокойно, Грейс.

— Но если я буду абсолютно честна, Алан, мне нечего бояться, — возразила Грейс.

— Однажды ты сказала мне, что умение в нужный момент хранить молчание — не такой уж большой недостаток, — напомнил ей Станден, когда они шли обратно в дом.

— Но они найдут меня, и тогда… Ох, как я жалею, что тебе все известно о моих неприятностях!

— Но почему? — спросил он, нежно проводя рукой по ее мягким светлым волосам. — Тебе что, просто не терпится попасть в тюрьму?

— Да нет, дело в том, что, если твое мнение обо мне изменится, остальное уже неважно.

Он провел ладонью по глазам, словно отгоняя что-то, и, потянув Грейс за руку, усадил рядом с собой на каменную скамейку среди лабиринта подстриженного кустарника. Обняв ее за талию и держа другой рукой ее пальцы, он полуобернулся к ней и проговорил:

— Не такой уж я неверный друг. Нашей истории нужен конец.

Какой мог быть конец у их истории? Только один, но произнести эти слова было для нее мучительно: ее посадят в тюрьму за высказывание возмутительных мыслей, а он забудет о ней, и в его памяти останется лишь привкус тех неприятностей, которые она принесла ему.

Смирившись с неизбежностью своей несчастной судьбы, она вздохнула и сказала:

— Она была причиной всех неприятностей рыцаря, и он решил, что без нее будет лучше.

— Мне не нравится такой конец, — перебил ее герцог. — Дай-ка я продолжу.

Прижав ее к себе крепче, он задумчиво заметил:

— Она действительно доставила ему кучу неприятностей. — Потом, нежно взглянув на нее, он добавил чуть тише: — Но она была источником всех его радостей. Еще до их случайной встречи он перенес ломбардийскую лихорадку…

— А она была слишком независима, чтобы быть счастливой, — добавила Грейс.

— Совершенно верно, — согласился Станден, и прижал ее голову к своему плечу. — Только не перебивай. На чем я остановился?

— На лихорадке, — ответила она, поворачивая к нему лицо.

Приложив палец к ее губам, чтобы она ничего больше не говорила, Станден посмотрел на нее с таким чувством, которое она не взялась бы даже определить. Неожиданно его темные ресницы опустились, а ее губы оказались в плену жаркого поцелуя, который в мгновение ока уничтожил все ее страхи.

Она обхватила руками его широкую спину, словно для того, чтобы удержаться от падения в свое несчастливое будущее.

Целуя его в ответ, она признала, что по уши влюблена в самого заносчивого дворянина в стране. Она целовала его безудержно, необузданно, нисколько не заботясь, что кто-то мог их увидеть, желая лишь, чтобы это блаженство никогда не кончилось. Вот это и был бы счастливый конец для ее истории.

Но он отстранился от нее, как ей показалось, резко. И сказал слабым голосом, тише даже, чем когда был в самой худшей стадии своей болезни:

— Но, познакомившись с этой независимой леди, рыцарь больше никогда не испытывал скуки.

— Но она была совершенно для него неподхо… — хотела напомнить ему Грейс, но герцог опередил ее.

— И ее рыцарь был нужен ей, — сказал герцог.

Он смотрел на нее тем загадочным взглядом, что она чувствовала, будто тает в его объятиях. И хотя в другое время это ощущение заставило бы ее быть более сдержанной, сейчас она наслаждалась этим чувством единения. Ей хотелось быть частью его — чтобы дни начинались и заканчивались в его объятиях, хотелось быть ответственной перед ним и за него. Вот это и был бы рай, подумала она.

Но, вероятнее всего, эта благодать не будет ей дарована. Хуже того, если обвинения против нее справедливы, она несомненно попадет в геенну огненную. От этой мысли на глаза Грейс навернулись слезы.

— Грейс, — позвал Алан, проводя рукой по ее щеке, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Дорогая моя, я нужен тебе.

У Грейс перехватило дыхание, и ее глупые слезы высохли. Прошло несколько секунд, пока она смогла, наконец, говорить.

— Не глупите, ваша светлость. Мне нужен адвокат в суде, а не защитник.

— Ты думала, я это собираюсь тебе предложить — свою защиту?

— Что же еще вы могли иметь в виду? Чтобы это ни было, это ведь временно.