Александра Кравченко - Муж во временное пользование Страница 49

— Ну, ладно, ладно. Только это было в последний раз. Больше не проси связываться с Олегом. Можешь сколько угодно дежурить у «Кометы», но я туда не пойду.

— Конечно, я и не прошу. Для меня это тоже будет в последний раз, поверь. Прощальный взгляд на первую любовь…

После ухода Лены Нина вначале почувствовала глубочайшую апатию, вялость и заторможенность. Потом это состояние сменилось беспокойством, суетливостью. Она то хваталась за дела, то без сил падала на диван, иногда плакала, а потом вдруг замирала от тревожного предчувствия. Что-то рушилось в ее жизни. Рушилось непоправимо. И дело было не только в болезни отца. Интуитивно Нина чувствовала, что очень скоро для нее наступит время, когда не удастся уклониться от борьбы и принятия решений.

Глава четырнадцатая

Было около трех часов дня, когда вернулся Гаевой. Нина к этому времени уже успокоилась и вполне держала себя в руках.

Лицо у Василия Федоровича было серым, а рукой он массировал левую сторону груди.

— Папа, что с тобой?.. — кинулась к нему Нина. — Сердце?

— Да, в последнее время и мотор стал барахлить. — Гаевой говорил с одышкой. — Ничего, выпью валокордин и полежу.

Лекарство не помогло; Василию Федоровичу становилось все хуже, и Нина вызвала скорую. Пока ожидали карету, Гаевой попросил Нину посидеть рядом с ним и, взяв ее за руку, стал медленно, задыхаясь, говорить:

— Знаешь, дочка, это, может, было бы лучше для меня, если бы я от инфаркта умер. Быстрая смерть и без особых мучений. Во всяком случае это легче, чем то, что мне предстоит.

— Папа, ну перестань говорить ерунду! — перебила его Нина. — Тебе еще жить и жить, а ты себя хоронишь. И потом о каком инфаркте может идти речь? У тебя никогда не было особых проблем с сердцем.

— Да, на учете у кардиолога я не состою. Но сердце — это такая тонкая машинка, которая может выйти из строя очень быстро. Очень, очень быстро…

— Ты переживал из-за своей болезни, держал все в себе. Вот сердце и заболело. Ничего, выдюжим… Приедут, сделают укол…

Врач и медсестра возились с больным недолго. Узнав, что это первый приступ такого рода, сделали внутривенный укол и велели выпить успокоительного.

Однако в прихожей врач сообщил Нине вполголоса, что состояние больного тревожит и, если в течение двух часов не наступит улучшение, надо вызывать кардиологическую бригаду.

Нина вернулась в комнату, села возле отца и стала его успокаивать:

— Видишь, папа, ничего страшного. Людей с абсолютно здоровым сердцем сейчас не найдешь, тем более в зрелом возрасте. Закончишь лечение — заставлю вести здоровый образ жизни. Отдыхать, бегать, играть в теннис…

— Боюсь, что я свое уже отыграл, — сказал Гаевой, тяжело переводя дыхание. — Жил так, будто впереди еще много времени, а оказалось… И вам с Катей не успел устроить жизнь как следует…

— Перестань разговаривать, тебе вредно. Лучше постарайся уснуть.

— Нет, дочка, выговориться хочу. Мало ли что может случиться… даже через несколько часов. Я теперь ни в чем не уверен. И ты меня не перебивай, а слушай внимательно. Так вот, Нина. Ты и Катя — вы для меня самые дорогие люди на свете. Женщины, которые были у меня после мамы, не в счет. Даже, если бы я когда-нибудь женился… то лишь затем, чтоб иметь хозяйку в доме. Но в душе остался бы вдовцом. И цель у меня была только одна — устроить тебя и Катю так прочно, чтобы даже после моей смерти вы могли жить хорошо и ни от кого не зависеть. Но, видишь, я ничего не успел для вас сделать…

— Не надо так говорить. Ты всегда делал для нас все, что мог.

— Нина, ты, наверное, хотела бы знать, кем был твой настоящий отец.

— Я знаю: он был геологом и погиб в экспедиции. Несчастный случай.

— Это не совсем так. Да, он погиб в экспедиции, но не из-за несчастного случая. Была драка, поножовщина. Мне пришлось вести это дело. Тогда я и познакомился с твоей мамой. Она очень переживала… возмущалась нелепостью его гибели… Ко мне сразу почувствовала доверие и скоро я все о ней знал. Мама прожила с твоим отцом три года и за это время успела понять, что вряд ли ее семейная жизнь будет счастливой. Твой отец был красивым мужчиной, но очень неуравновешенным, вспыльчивым. И супружеской верностью не отличался. Прости… о мертвых надо говорить или хорошо, или ничего… Зато как гражданин он, в отличие от меня, был безупречен. Не приспосабливался, не комбинировал, не брал и не давал взяток. Ну и так далее. И все-таки твоя мама была счастлива со мной, а не с ним. И я с ней был счастлив. У меня до этого тоже был опыт неудачного брака. Первая жена в свое время сумела превратить мою жизнь в ад. Такой наглости и распущенности, как у нее, я почти не встречал. И при этом она была хитра, до поры до времени притворялась душечкой. В общем, она так отравила существование, что тетя Клава, которая всегда меня опекала, как младшего брата, считала ее своим злейшим врагом. А твоя мама — по контрасту с той змеей — показалась ей чуть ли не ангелом небесным. И вас с Катей тетя Клава очень любила, тем более, что своих детей у нее не было. Вот такое у меня прошлое…

— Я не знала, что ты до мамы был женат. И о своем родном отце ничего не знала… Но разве так важно, какое у вас было прошлое? Главное, что вы с мамой любили друг друга и нас с Катей.

— Я рад, что ты характером пошла в маму. Такая же чуткая, справедливая… Ты все умеешь понять и ко всему отнестись без предубеждения…

— Не всегда, — вздохнула Нина, а про себя подумала: «Ярослав до сих пор не знает, что я способна все понять»…

— И вот что, дочка, — продолжал Гаевой. — Вчера ты слышала разговор с Захаром. Он говорил: чего, дескать, бояться, все равно помирать скоро, а дочерей бы обеспечил. Если бы это было действительно верное дело, я бы никакого риска не побоялся. Ради тебя и Кати, ради вашего будущего. Но это не так. И вы старайтесь держаться подальше от Ильчуков. Тем более, что ничего серьезного Захар и Боря не решают. Подозреваю, что они пешки, исполнители, ими руководит какой-то мозговой центр. Кто именно — не знаю. Наверное, уже и не успею узнать…

— Да черт с ними, с Ильчуками. Нам от них ничего не надо.

— И то верно. Но у меня душа болит, что нет у вас с Катей родственников и друзей, которые могли бы вам помочь. А ваши мужья… Конечно, не таких я вам желал. Но теперь, когда несчастье подперло, я бы хотел с ними помириться, поговорить. Позвони завтра Ярославу, пусть придет. И Катя с Вадимом должны появиться. Вот я и устрою… так сказать, семейный совет.

— Папа, ты разве забыл?.. — Нина чувствовала, что голос ее дрожит и срывается. — Ведь мы с Ярославом… почти развелись. И ты этого хотел.