Всего 50 - Лилия Макеева Страница 5

В тот вечер я без настроения вышла из отеля на берегу моря. Набережная жила привычной ресторанно-променадной жизнью. Меня сопровождал лишь волнующий запах морского бриза. И вдруг ко мне неожиданно, как с облака, спустился этот самый Сергей. Спускался он с винтовой лестницы, к подножию которой я неторопливо подходила. Взгляд мой пришёлся на мужчину именно в ту секунду, когда вся его фигура отразилась на фоне неба: лестница, по природе своей конструкции, словно висела в воздухе.

Весь день я маялась под гнётом грусти. Поэтому, неожиданно увидев знакомое лицо, безотчетно воскликнула:

– Серёжа!

Мужчина сдержанно, но тепло поздоровался, и мы степенно начали дефиле по дорожке.

Раньше я всегда видела его только при галстуке. Сейчас на нём прекрасно сидел джинсовый костюм, что делало его по-своему ближе.

– Замечательно выглядите, – сделал мне мужчина ничего не значащий комплимент.

– Спасибо, – дружелюбно отозвалась я.

Не успела я, так сказать, приосаниться, как мужчина куда-то заторопился. Мы плавно разошлись по своим орбитам.

Час спустя я зависла перед плакатом новой выставки какого-то местного скульптора. Вдруг за моей спиной, очень близко к уху, раздался приглушённый голос:

– Прекрасный парфюм…

Я вздрогнула. Не от неожиданности – от интонации. Ух, какая точная, как надрез скальпеля, интонация сладкого обольщения!

– Серёжа! Опять вы?

Дыхание сбилось, не скрою. Коротко оглянувшись, я поправила ремень сумочки на плече и хмыкнула иронично – для выработки противоядия. Оно не понадобилось: кто-то подошел, отвлёк меня, и мы потерялись в толпе. За весь вечер о Сергее я больше не вспомнила.

***

Белую яхту, бросившую якорь, покачивало на слабых волнах. К блюду с бордовой лоснящейся черешней лениво потянулись руки.

Сергей открыл глаза и тут же, без интереса к происходящему, закрыл. Словно никогда меня в упор не видел. Куда только делся его обволакивающий вчерашний тембр? Наверное, у него плохое настроение. Или я ему неинтересна. Это раззадоривало.

Сергей это почувствовал. Его приятно разморило на солнце, которое начало придавать коже загар, и мужчине не хотелось двигаться – солнце усердно трудилось над его телом. Он своим телом гордился. Подтянутый, без единого жирового отложения, с красивым изгибом спины, он был похож на легкоатлета. Когда-то в юности он считал, что ему не хватает роста, теперь и это перестало его волновать. Он вступил в средний возраст и лишь умножал свои достоинства.

Сидя на корме, я покручивала в пальцах крупную тугую черешенку без черенка. Какая же скука на этой яхте! Приятного собеседника не нашлось, подвыпивший художник распластался где-то в кают-компании, остальные друг другом не интересовались.

Незаметно прицелившись, с невинной улыбочкой на губах, я бросила бордовый шарик в загорающего Серёжу.

Он лежал, уткнувшись в руки лицом. Ягода упала точно перед ним, возле правой руки.

Мужчина медленно, как лев, которого напрасно побеспокоили в его прайде, приподнял голову. Без выражения, холодно посмотрел мне в лицо и с достоинством принял прежнее положение. Наверное, он не забывал, что находится на службе, хоть и лежит тут в плавках, находя несколько нелепым несение вахты в таком уязвимом виде.

Малочисленная публика разбрелась по яхте – кто куда.

Я взяла ещё одну ягоду и опять бросила её в Сергея, на свой страх и риск. Это была уже заявка. Преднамеренное хулиганство.

Не глядя в мою сторону, Сергей аккуратно взял упавшую черешню двумя пальцами и положил её рядом с той, что долетела до него прежде. И снова лёг, только теперь на спину. Игра закончилась. В ничью.

Через некоторое время телохранитель встал и, вслед за внезапно появившимся на корме художником, спустился по сверкающей на солнце хромовой лестнице к тёмной воде. «Патрон» бесшабашно сиганул вниз, подтверждая свой креативный норов. А Сергей прищурился вдаль и, замерев на последней ступеньке, как на трапеции под куполом цирка, резко нырнул. Он вошёл сгруппированным телом в море, подобно дельфину. Да, что-то было в нём от животного: взгляд волчий, повадки хищника, пластика – органичнее некуда.

Положа руку на сердце, я не могла понять, зачем я, грубо говоря, пристаю к мужчине? Не мой тип внешности – мне всегда нравились брюнеты, а он светло-русый. Не из моей сферы – к творческой интеллигенции не принадлежит. Да и нет у меня сейчас потребности в новых отношениях. Других дел по горло. Через неделю вот симпозиум. Сегодня же надо начать готовиться.

Накануне вылета в Москву художник давал обед в ресторане. Сколоченная им компания состояла из семи человек. Хлебосольному мэтру пришло в голову расширить спектр своего влияния в этом мире – и он пригласил меня и ещё пару человек, чуть ли не с улицы. Не жеманничая, я согласилась. Что-что, а поесть отменно Бурмаков умел, считая рестораны своим вторым домом.

Компанейский, всегда весёлый, к тому же прекрасный собеседник, художник балагурил и ел с аппетитом. Подавали итальянскую пасту с тертыми трюфелями, тигровые креветки с фаршированными помидорами и артишоки в изысканном соусе: сок лимона, немного бальзамического уксуса, оливковое масло. В сочетании с белым «Шардоне» трапеза отвечала самым претенциозным канонам.

Рядом с художником, по правую руку, сидел Сергей, тщательно пережёвывая пищу. Подчеркнуто серьёзный, недосягаемый для какого-либо контакта, он лишь иногда озирал волчьим оком собравшихся, не останавливая взгляда на мне. Словно меня тут и не было. Будто черешней не я кидалась.

Ну, забродило, конечно, моё самолюбие…

И вдруг – по выходе из-за стола – Сергей пошел на меня, как на амбразуру:

– Вот, улетаем… Жалко. Хорошо тут. – Сказал он с невнятной улыбкой.

– Да, море есть море. С ним всегда приятно встретиться.

– Не только с морем. С вами тоже. Спасибо за черешню, а то бы так и не попробовал. А я её очень люблю.

– А мне показалось, вы ничего не любите и ни к чему не привязаны.

– В этом тоже есть доля истины. Не верю, не боюсь, не прошу.

– Извините, вы что – отсидели срок?

– Логическое у вас мышление. Что вы, нет, Бог миловал. Этого экстрима я в свою жизнь не заказывал.

– А художника заказывали? Как вам, кстати, с ним работается?

– Тоже неожиданно… Работается… Нормально. Моё дело маленькое, но я стараюсь всё делать по-крупному.

– Красть – так миллион, любить – так королеву? – пошутила я.

Собеседник сделал паузу и вдруг тихо произнёс:

– Да. Такую, как вы.

– О! Спасибо. Вы не преувеличиваете?

– Ничуть. Кстати, это было очень трогательно, когда вы кидались в меня черешней. Только я, находясь при исполнении, вам тем же ответить не мог. А