Сандра Браун - Чужое сердце Страница 5

– Ты с ума сошла. – Он перегнулся через маленький столик и, взяв ее за руки, заставил подняться на ноги. Когда она встала перед ним, он положил руки на ее огромный живот. – Я люблю твой пупок, и каким он был, и каким он стал.

Он поцеловал ее сквозь ткань ночной рубашки. Грубые волосинки его усов проникли насквозь и пощекотали кожу.

– Я люблю будущего малыша. Я люблю тебя. У меня нет другой женщины, кроме тебя, и никогда не будет.

– Лжешь.

– Честно тебе говорю.

– А как же Мишель Пфайфер?[1]

Он усмехнулся, сделав вид, будто задумался над ее вопросом.

– Это трудный вопрос. Как ее блинчики?

– Это для тебя так важно?

Он рассмеялся, посадил ее себе на колени и обнял.

– Осторожно, не раздави свое мужское хозяйство, – предупредила его она.

– Постараюсь.

Они страстно поцеловались. Когда он наконец оторвался от ее губ, она посмотрела на его хмурое лицо. Несмотря на ранний час и то, что он только что принял душ и побрился, вид у него был усталый, как будто он проработал целый день.

– Если это не моя стряпня, не другая женщина и не моя расплывшаяся фигура, то что тогда?

– Мне неприятно, что из-за меня ты вынуждена поставить крест на своей карьере.

У нее словно гора свалилась с плеч. Сказать по правде, она опасалась, что это нечто более серьезное.

– Неужели это так тревожит тебя?

– Это несправедливо, – упрямо заявил он.

– В отношении кого?

– В отношении тебя, конечно.

Аманда подозрительно посмотрела на него.

– Неужели ты собрался досрочно выйти на пенсию, чтобы превратиться в домоседа, и чтобы я содержала тебя?

– А что? Неплохая идея, – улыбнулся он. – Но, честно говоря, я думаю только о тебе. К сожалению, биология благосклонна к мужчинам…

– Это верно, – проворчала она.

– Тебе приходится идти на жертвы.

– Сколько раз я говорила тебе, что делаю как раз то, что хочу? Я хочу иметь ребенка, нашего ребенка. Это приносит мне радость.

К известию о ее беременности он отнесся со смешанными чувствами. Его первой реакцией был шок. Она перестала принимать противозачаточные пилюли, даже не обсудив это с ним. Впрочем, вскоре первоначальный шок прошел. Он свыкся с мыслью об отцовстве. Более того, эта идея начала ему даже нравиться.

В конце первого триместра она предупредила партнеров юридической фирмы, в которой работала, что возьмет отпуск по уходу за ребенком. Она уже точно знала, что будет рожать. Теперь же ее удивило, что у него, оказывается, есть сомнения на этот счет.

– Ты не была на работе всего пару недель и уже сделалась какой-то взвинченной, – сказал он. – Это видно с первого взгляда. Я отлично знаю, когда ты места себе не находишь.

Она нежным прикосновением убрала с его лба непослушные пряди.

– Это потому, что дома я уже все переделала. Вымыла плинтус, составила список консервов, разобрала оба ящика с носками в платяном шкафу. Я составила список дел, которые нужно успеть до рождения ребенка. Когда малыш появится на свет, у меня будет забот полон рот.

На его лице оставалось все то же виноватое выражение.

– Пока ты будешь изображать из себя Счастливую Хранительницу Домашнего Очага, остальные твои коллеги обгонят тебя на карьерной лестнице.

– И что из этого? – рассмеялась она. – Наш ребенок – самое главное дело моей жизни, и нынешней, и будущей. Это мое твердое убеждение.

Она взяла его руку и положила себе на живот. Он почувствовал, что ребенок зашевелился.

– Чувствуешь? Неужели какая-нибудь судебная тяжба важнее этого? Я приняла решение и довольна им. Я хочу, чтобы и ты был доволен и не волновался.

Впрочем, про себя она с ним согласилась, хотя и не сказала этого вслух. Покоя ему никогда не будет. И все же он не перестал любить ее, узнав, что у нее будет ребенок. Вот и сейчас он погладил ей живот в том месте, где их будущий ребенок только что лягнул ее изнутри крепкой ножкой.

– Наверно, ты слишком многого хочешь.

– Мне казалось, все мужчины хотят, чтобы их жены сидели дома, были беременны и босы, – поддразнила она его. – Что с тобой не так?

– Просто я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалела о том, что отказалась от карьеры.

– Этого не произойдет, – с улыбкой заверила она его.

– Тогда почему мне кажется, что над моей головой занесен топор?

– Потому что ты, глядя на стакан, всегда заявляешь, что он наполовину пуст.

– Ты же утверждаешь, что он наполовину полон.

– Я вижу, что он полон до краев.

Она сделала забавный жест, заставивший его улыбнуться себе в усы. Она обожала эту его улыбку.

– Да, да, я вечный пессимист.

– Так ты признаешь это?

– Нет. Просто мы уже касались этого вопроса раньше.

– Да, причем не раз, меня уже от него тошнит, – сказала она.

Они улыбнулись друг другу, и он снова прижал ее к себе.

– Ты и так слишком многим пожертвовала ради меня.

– Помни об этом, когда тебя поманит пальчиком Мишель Пфайфер.

Она удобнее устроилась у него на коленях и поцеловала его с нарастающей страстью. Его рука скользнула по ее ночной рубашке и остановилась на ее груди, тугой и упругой, готовой к лактации. Он погладил ее груди и легонько ущипнул соски.

Затем спустил вниз плечи ночной рубашки и стал ласкать ее губами и языком. Почувствовав его колкие усы, она застонала.

– Ты играешь нечестно.

– Сколько нам еще придется ждать?

– Как минимум шесть недель после родов.

Он шутливо простонал.

– Лучше не начинать то, что мы не сможем прекратить.

– Слишком поздно, – сказал он, подмигнув.

Аманда, смеясь, поправила на плечах ночную рубашку и встала.

– Тебе пора идти.

– Да, верно. – Он тоже встал, надел пиджак и направился к двери. – Как ты себя чувствуешь?

Она обеими руками взялась за живот.

– Не я, мы. Мы себя отлично чувствуем.

– Ты плохо спала.

– Выспишься тут, когда в животе у тебя некто играет в футбол.

Возле порога они поцеловались на прощание.

– Что приготовить вечером на ужин?

– Я свожу тебя куда-нибудь. В какой-нибудь ресторан.

– В китайский?

– Конечно.

По утрам она обычно провожала его до двери и махала рукой. Но сегодня они вышли вместе, под руку, и она довела его до машины. Когда настал момент отпустить его, она подумала, что ей этого очень не хочется. Неужели его пессимизм так заразителен? Его дурное предчувствие, должно быть, передалось и ей. Ей хотелось прижаться к нему, попросить его солгать коллегам, сказаться больным и на весь день остаться дома.

– Не думай, что я пожертвую всей своей жизнью ради материнства. На твою долю тоже хватит грязных подгузников, которые постоянно нужно менять, – пошутила она, стараясь скрыть то, что, скорее всего, было лишь перепадами настроения, свойственными многим беременным.