Невольница. Книга 2 - Ривенс Сара Страница 5

— Он единственный, у кого я чувствовала себя в безопасности, — ответила я, пожимая плечами.

— Ты действительно так чувствовала или просто убедила себя?

Я смотрела на него, не зная, что ответить. Несмотря ни на что, для меня это было реальностью.

— Я так чувствовала, — подтвердила я. — Кошмары бывали и в его доме… но не такие жуткие приступы паники, когда просыпаешься.

— Думаешь, именно из-за отсутствия ощущения безопасности у тебя появилась потребность постоянно проверять двери и окна?

Я уверенно кивнула. В этом огромном городе с населением в несколько миллионов у меня развилась настоящая «агорафобия», потому что одинокое существование в переполненном мегаполисе — не самое приятное в моей новой жизни.

Я привыкла находиться в доме, где был кто-то еще. Где был он.

Это чувство безопасности исчезло вместе с его серыми глазами, которых я так больше и не видела. Здесь я минимум шесть раз проверяла, что входная дверь надежно заперта, окна закрыты, а шторы опущены. Это было как наваждение.

Все это его вина.

— Когда ты проснулась после вчерашнего кошмара, началась такая же паническая атака?

Я опять кивнула. Всегда одно и то же. Снова. И снова.

— Ты делаешь то, что я посоветовал? — спросил Пол, устремляя на меня проницательный взгляд.

Я в очередной раз кивнула. Дыхательные упражнения помогали успокоиться во время приступов, но овладеть собой я могла не сразу, потому что тело отказывалось повиноваться.

— Скажи-ка, Элла… Сегодня у нас незапланированная встреча. Может, это какой-то особенный день?

Он захлопнул блокнот, посмотрел мне прямо в глаза и слегка улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

— Мне не хотелось оставаться одной дома, — призналась я почти смущенно. — Ну… сегодня мой день рождения…

— Что ж, с днем рождения тебя! — воскликнул он.

От его слов у меня сжалось горло и потемнело в глазах. Последним человеком, который поздравил меня с днем рождения, была моя тетя. Мне тогда исполнилось девять лет… или семь.

Это так тро-га-тель-но.

— А друзья знают про день рождения?

Я покачала головой. Никто не был в курсе. Даже в тот год я никому ничего не сказала. Раньше этот день был для меня в лучшем случае таким же, как любой другой, а в худшем — днем, который завершал очередной год беспрерывных злоключений.

— Но они же недавно тебя навещали?

— Да, — сказала я, глупо улыбаясь. — В том месяце на пару дней заезжала Элли, когда была на задании.

— И как ты себя чувствовала рядом с ней?

— Я была счастлива. Когда они здесь, я снова чувствую себя дома.

Когда я оставалась одна, квартира была лишь стенами, окнами, местом, где можно спать и укрываться от взглядов, которые слишком часто на мне останавливались. Но когда приезжал Бен, Киара или Элли… возникало ощущение, что я у себя. В Калифорнии.

— Что такое для тебя дом, Элла?

Я коротко взглянула на него. Ответ у меня уже был. Всю жизнь я кочевала из жилища в жилище, нигде не чувствуя себя дома. Пока наконец не нашла тот дом.

— Место, где находятся любимые люди, рядом с которыми я чувствую себя в безопасности. На самом деле дом для меня — это… некое чувство.

Рядом с Киарой, Элли или Беном я могла быть где угодно и все равно чувствовать себя дома. Потому что пустой дом — это не дом.

Он покачал головой все с той же легкой улыбкой. Потом снял очки и откашлялся.

— А этот Эш?

— Э-эшер, — поправила я, чувствуя, как снова сжимается горло. — Я зову его Эшер. Все остальные зовут его Эш, но мне больше нравится Эшер. Нет… никогда. Он никогда не приезжал.

— А ты не хочешь поговорить о нем? Ты так ничего о нем и не рассказала… Есть причина?

Я отвернулась к аквариуму, в котором все эти месяцы плавали одни и те же рыбки. И водоросли на переднем плане.

— Он причинил тебе зло?

— Нет, — поспешила ответить я. — Во всяком случае… не так, как те, другие.

— Почему же тогда ты его не любишь?

Потому что он поступил ужасно. Просто ужасно.

— А мне больше ничего не остается, — ответила я, любуясь рыбками. — Я не могу с ним говорить, я не могу его видеть, я не могу ему ответить.

— Почему? Он тебе запретил?

Я тихонько вздохнула.

— И я сама себе тоже.

— А почему ты запретила себе говорить с ним? — чуть нахмурился он.

Я нервно теребила пальцы. Нога подергивалась все сильнее по мере приближения к новой болезненной теме.

Эшер.

— Потому что он того не стоит. Он… Он дал мне уехать вот так. А в качестве объяснения прислал конверт с листочками.

— Листочками?

— Листочками, — вздохнула я, и перед глазами снова поплыли черные строки. — Он… Он записывает свои мысли в блокноты. Банально, но он действительно пишет, чтобы не доверяться другим.

Открыв глаза, я увидела, как психотерапевт мягко покачивает головой.

— Он не любит доверяться?

— Не до конца, — подчеркнула я, пожимая плечами. — Он прислал отрывки дневника, где пишет кое-что обо мне. Начиная с моего приезда к нему и до того дня, когда господин решил, что я должна уйти из его жизни. Ради моей безопасности.

Терапевт взглядом велел мне продолжить, не позволяя избежать неизбежного.

— Я… Я не видела его весь этот год, хотя его близкие меня навещали.

Горло опять сжалось. Невыносимо было вспоминать, что он решил не приезжать и не звонить. Решил забыть меня, словно я пустое место.

Я была всего лишь невольницей.

Киара права: он не стоит ни моих слез, ни моих чувств.

Все это его вина.

— Тебе его не хватает?

Еще как.

— Он того не стоит, — возразила я, возненавидев себя с новой силой.

— Ты не ответила, — мягко заметил терапевт.

— Да…

Конечно, мне его не хватало… Потому что мои чувства никуда не улетучились, а совсем наоборот. Каждый день они убивали меня изнутри. Каждый день они напоминали, что он меня забыл, и все, что мне оставалось, — это его слова.

Те слова, которые я хотела бы услышать год назад.

— Тебе снились кошмары, когда ты была с ним, я прав?

Верно, мне снились кошмары, когда я жила у него. Потом он меня припугнул, и они стали сниться все реже, потому что я боялась, что он меня придушит. Этот страх в конце концов переродился в нечто иное. В чувство безопасности, которое обволакивало меня, едва он переступал порог дома.

Столько всего произошло. Столько всего.

Об этом я и поведала терапевту.

— Можешь подробнее рассказать об этих листочках?

— Он там просто записывает, что обо мне думает, — проговорила я. — То есть мне оказана честь узнать причину некоторых его поступков.

Мой сарказм вызвал улыбку у терапевта, и он жестом попросил продолжить исповедь. Но у меня не было желания.

— Это не имеет смысла, давайте сменим тему.

Я не хотела говорить о нем.

— Ты уже рассказывала о своем соседе…

— Да, — признала я, сокрушенно покачав головой, — но он точно не моя тема… Мы такие разные…

Сосед, который думал меня обольстить, а на самом деле вгонял в крайнюю неловкость.

Потому что это был не Эшер.

— Он… Он хороший, но… с ним как-то не по себе, — тихо призналась я. — Я не чувствую себя собой…

— Может, тебе сказать ему об этом? — предложил Пол. — Если тебе с кем-то некомфортно, лучше обозначить свои границы.

— Знаю, но… у меня не получается. Я никогда не умела защищать границы.

Он их разрушил.

— Мы сейчас говорим о соседе?

Я улыбнулась. Конечно же нет. Сосед никогда не занимал моих мыслей. Там царил совсем другой.

— А тебе никогда не приходило в голову уехать обратно в Калифорнию? — спросил Пол. — Если тебе хочется туда вернуться, что мешает?

Я уставилась на него, обдумывая ответ. Он прав. Что мне мешает вернуться в Лос-Анджелес?

Там у тебя нет крыши над головой. Он тебя убьет или, хуже того, вообще перестанет замечать. А еще тебя могут похитить…