Оксана Семык - Капкан на охотника Страница 5

Отказываться от встречи было глупо, и я назначила наше рандеву в обеденный перерыв в кафе неподалёку от издательства.

На мой вопрос, как мы узна́ем друг друга, Гуляев ответил, что уж он-то меня как-нибудь узнает: работа у него такая, а сам он будет держать в руках коричневую папку на «молнии».

Папка оказалась в руках неожиданно молодого человека чуть ниже среднего роста, рыжего и веснушчатого, с располагающей простоватой физиономией, но из-под рыжих ресниц как два буравчика внимательно смотрели карие зрачки, сверля собеседника. Обведя ими зал, он безошибочно двинулся прямо в моём направлении.

Перед тем как сесть за уже облюбованный мной столик в углу, Анатолий Петрович снял и пристроил на спинку своего стула кожаную куртку. На плечах следователя обнаружились капитанские погоны, и я мысленно накинула товарищу Гуляеву лет десять к его моложавому виду.

— Ещё раз здравствуйте, Татьяна Владимировна. Извините, что грубо вмешиваюсь в ваш обеденный перерыв. Это не допрос, а просто небольшая беседа. Я предполагаю отнять у вас не больше пятнадцати минут. Столько вы можете мне уделить?

Подумать только, какое воспитание! Какая вежливость! Вот уж никогда бы не подумала! Надеюсь, он не рассчитывает, что я накормлю его за это обедом за свой счёт.

— Не извиняйтесь, это же я сама предложила встретиться в кафе. Буду рада, если смогу вам хоть чем-то помочь, — блеснула манерами и я.

— К тому же, мой обед уже почти окончен, — отодвинула я от себя тарелку и, устраиваясь поудобнее со стаканом сока в руках, всем своим видом изобразила внимание, — Я вас слушаю.

— Скажите, как давно вы были знакомы с Агатой Полежаевой?

— Около двух лет, с тех самых пор, как я устроилась работать в «Пегас».

— Делилась ли она с вами подробностями из своей личной жизни?

— Да, и иногда довольно откровенными. Уточните, пожалуйста, что вас интересует. Не ждёте же вы, что я их сейчас все подряд буду вам пересказывать?

Гуляев пропустил подковырку мимо ушей.

— Ну, допустим, рассказывала ли она вам о своих отношениях с мужчинами?

— Да. Но никогда ни с кем не знакомила лично, называла их только по именам, без фамилий. Обычно она бросалась в очередной роман с головой, и пока между нею и предметом её увлечения царило полное согласие, Агата вовсе не распространялась о подробностях. Более откровенной она становилась после очередного разрыва. Знаете, счастливая в личной жизни женщина может обойтись и без подруги. Зато каждой несчастной женщине подруга просто необходима. Вот в такие моменты Агата и рассказывала мне о своих мужчинах.

— Вам известно с кем у неё был последний роман?

— В сентябре она ездила на Чёрное море с каким-то Аликом. Кажется, он даже сделал ей предложение руки и сердца. Вернувшись с курорта, они разругались.

— На какой почве?

— Самой банальной. Алик этот оказался давно и прочно женат.

— Вы уверены, что после Алика никого больше не было?

— Уверена. Весь остаток сентября и первую половину октября мы довольно часто общались, и она постоянно жаловалась на полную неустроенность личной жизни на текущий момент. Нет, появись у Агаты мужчина, это бы не укрылось от моего внимания. Мы, женщины, чувствуем, когда где-то рядом заводится роман или интрижка, как кошки чувствуют приближение землетрясения. Я уверена, что у неё никого не было. Она даже объявление в Интернете собиралась разместить. Не знаю, сделала она это или нет, потому что на следующий день после того, как мы с ней это обсуждали, я заболела, а потом случилось это… Ну, в общем, я больше её не видела.

Капитан, насторожился:

— А что это за объявление в Интернете, о котором вы упомянули?

Я пожала плечами:

— Вообще-то, это была моя идея. Увидела объявление на автобусной остановке около моего дома, оторвала листочек с телефоном, сунула в карман, а позже, когда была в гостях у Агаты, предложила ей попытать счастье таким образом.

— Вы сами звонили по этому телефону?

— Нет.

— Вы помните текст этого объявления?

— Только приблизительно. Что-то про знакомства через Интернет, буквально пара строчек, номер телефона и женское имя.

— Какое?

Изящным движением кисти я нарисовала в воздухе математический знак бесконечности.

— Не помню точно. То ли Ирина, то ли Марина.

— А номер телефона?

Я посмотрела на капитана Гуляева, как на ненормального. Неужели сам он держит в памяти кучу ненужных телефонов?

— Тем более не вспомню. Кажется, в нём было несколько одинаковых цифр. Семёрок или двоек. Я в тот же вечер выбросила этот листок. К сожалению, это всё, чем я могу вам помочь, — попыталась я дать понять Анатолию Петровичу, что пора свёртывать нашу беседу — перерыв-то не резиновый.

Товарищ следователь намёка не понял и продолжил свой допрос как ни в чём не бывало:

— Скажите, Агата звонила по номеру, указанному в объявлении, в вашем присутствии?

— Нет, она звонила из коридора, а я находилась в комнате.

— Вам был слышен разговор?

— Нет.

— Она пересказала вам после содержание разговора?

— Нет, сказала только, что на следующий день у неё назначена встреча по этому поводу.

— С кем?

Во мне уже начало вскипать тихое раздражение от этого пинг-понга из вопросов и ответов. Но не пошлешь ведь капитана милиции открытым текстом.

— Понятия не имею. Наверное, с этой Ириной-Мариной.

— Скажите, а не хранила ли Агата у себя каких-то очень ценных вещей? — круто сменил тему Анатолий Петрович.

— Коллекцию фамильных бриллиантов? — не удержалась и уже в открытую съязвила я.

— Зря иронизируете по этому поводу, Татьяна Владимировна. Я пытаюсь найти причину, по которой ваша подруга была убита. Вполне возможно главной целью преступника были какие-то ценности.

— Какие там ценности! Да, Агата рассказывала мне, что прабабушка её была известной оперной певицей, всю жизнь собирала коллекцию живописи. Но за годы войны почти вся коллекция разошлась в обмен на продовольствие — только так членам семьи и удалось выжить в блокадном Ленинграде. Потом семья ещё несколько раз переезжала, а, как известно, один переезд равен двум пожарам, так что от всего былого великолепия в семье осталась всего одна небольшая картина. Агата называла мне имя художника, кажется, Коровин, не помню точно. Я в живописи не очень-то разбираюсь. Агата говорила, что это полотно дорого стоит, но продавать она его не собирается, потому что это память от бабушки, так оно и висит у неё в комнате.

— Вы имеете в виду пейзаж над диваном? — перебил меня Анатолий Петрович.