Тэми Хоуг - Темный рай Страница 5

— Достаточно было просто сказать: «Нет».

Он приподнял край шляпы, жестом скорее издевательским, чем вежливым. Мэри последовала за Рафферти и увидела, как он вскочил на громадную гнедую лошадь, ожидавшую его в пятне струившегося из дома янтарного света.

— На краю города есть мотель. — Устраиваясь поудобнее, Рафферти поерзал в седле. — Езжай медленно, а то еще врежешься на своей чертовой японской железяке в лося и останешься в ней, как сардина в консервной банке.

Мэри скрестила руки на груди, ежась от вечернего холодка, и бросила на него свирепый взгляд.

— Мог бы, по крайней мере, сказать, что тебе жаль, — едко заметила она.

— Нисколько, — ответил Джей Ди и направил лошадь прочь.

Мэри наблюдала, как Рафферти спускается по пологому склону. Темнота поглотила его задолго до того, как затихла барабанная дробь лошадиных копыт.

— Ублюдок!.. — пробормотала Мэри, возвращаясь в дом. Адреналин в крови уже успел выдохнуться, и Мэри почувствовала тяжелую усталость напряженного дня. Улетучились и последние следы шока, действовавшего как новокаин, не давая жалу горя впиться в душу со всей силой. Мэри постаралась сконцентрировать свои мысли на насущных задачах возвращения в город и поиска номера в гостинице, пытаясь забыть остатки ощущений, вызванных присутствием на ее теле рук Рафферти. Но ощущения упорно не желали забываться, нанося еще один неясный, мутный слой на пласты комплекса вины. Почувствовав необходимость смыть и физическую, и психологическую грязь, Мэри отправилась искать ванную, которую обнаружила на втором этаже.

Состояние ее оказалось не многим лучше других комнат дома. Крышка унитаза была разбита. Создавалось впечатление, что кто-то, поработав молотом над ванной, крушил кафельный пол, превратив его в груду камней и пыли. Краны еще работали, и Мэри, наполнив раковину холодной водой, сполоснула лицо и шею. Утершись подолом футболки, она выпрямилась и уставилась в разбитое зеркало в раме, висевшее над туалетным столиком.

Оттуда на нее смотрела смертельно бледная женщина с потемневшими от боли глазами. Мэри подумала о подруге, о том, что бы сказала Люси о сложившейся ситуации, и слезы, заблестев на ресницах, покатились по щекам.

День начался с плохой прически, так все и покатилось.

Он наблюдал за ней в оптический прицел винтовки. Он приходил сюда почти каждую ночь не потому, что рассчитывал познакомиться с блондинкой, но потому, что хотел вышвырнуть ее со своей горы. Она поселилась там — бледное видение среди темных деревьев, фантом, летящий на крыльях сов. Она охотилась за ним. И слишком многое натворила.

Ночью он никогда не спал. Смерть могла прийти за ним в любой момент. Он никак не мог остановить свои видения, а потому не спал и бодрствовал, желая, чтобы они исчезли. Изматывающее бодрствование, никогда не вознаграждавшееся.

Он увидел, как блондинка направилась через двор к маленькой машине иностранной марки, и сердце его учащенно забилось, в голове застучали десятки серебряных молоточков. Перекрестье прицела легло точно ей на грудь. Он прижался щекой к прикладу замечательной винтовки «ремингтон-700». Задержал дыхание. Сердце в ответ замедлило удары. Палец лежал на спусковом крючке.

Привидение убить невозможно. Он знал это лучше кого-либо. Он мог только молиться, чтобы оно ушло и больше не возвращалось на его гору.

Если бы только Господь его услышал…

Глава 2

— Давай, давай же, ты — заедающий рычаг, сукин сын! О-о-о!..

Мэри с раздражением и мукой уставилась на стену, у которой стояла ее кровать. Над изголовьем висела картина художника-примитивиста, изображавшая лося на фоне горного пейзажа. Картина ритмично постукивала о тонкую, точно бумага, стену в такт с движением, производимым в соседней комнате. Цифры дешевого электронного будильника на прикроватном столике показывали без четверти два.

— Трахни меня, Луанна! Трахни! Ну-у, во-още! Мэри выключила настольную лампу, но в комнате все же было достаточно светло, чтобы разглядеть каждую мелочь унылого интерьера. Безжалостно яркий свет люминесцентных фонарей, освещавших стоянку, проникал сквозь тонкие занавески, упорно не желавшие сойтись в середине окна. Антураж дополнял тускло-красный свет старого неонового указателя, приглашавшего завернуть в мотель «Райский».

Но ничто здесь даже отдаленно не походило на рай. Тень циничной улыбки тронула губы Мэри при мысли, что Луанна и ликующий Боб, возможно, считали иначе. Мэри никак не ожидала, что проведет свою первую ночь в Монтане в пункте удовлетворения плотских желаний для шоферов-дальнобойщиков.

Все было бы достаточно потешно, если бы сейчас здесь была Люси и они могли поразвлечься и распить полдюжины пива «Миллер Лайт Мэри», которое Мэрили тащила из самого Сакраменто. Но Люси не было.

Мэри поднесла банку к губам и отхлебнула глоток показавшегося выдохшимся и теплым пива. Она нашла в бардачке машины полпачки сигарет и выкурила их, одну за другой, без перерыва, отчего в горле запершило, а во рту остался стойкий вкус горечи. Дым жег полные слез глаза, которые Мэри так и не сомкнула до самого утра. Голова раскалывалась от усталости и пива, выпитого на пустой желудок.

Мэри была слишком потрясена, чтобы расплакаться перед Джеем Ди Рафферти, что оказалось к лучшему. Вряд ли она могла рассчитывать на сочувствие с его стороны. Рафферти не проявил ни малейшего сожаления по поводу смерти Люси.

— Господи!.. — бормотала Мэри, качая головой и меряя шагами расстояние от платяного шкафа до кровати. — Сейчас бы мне хотелось, чтобы рядом со мной лежал мужчина. Это прежде всего. Где ты, Бредфорд, когда я так в тебе нуждаюсь?

После двух лет «серьезных», по определению Бредфорда Инрайта, отношений он бросил Мэри и успел вступить в связь с мисс Джуниор Патнер, не удосужившись даже сообщить Мэри о ее отставке. Мисс Джуниор Патнер, по словам Бредфорда, подходила ему больше, поскольку разделяла его цели и философию.

Мэри чувствовала себя полной дурой. И как только ее угораздило связаться с адвокатом, на которого она работала! Семья Мэри принимала Бредфорда, Возможно, они и считали карьеру Мэри в качестве судебного секретаря огромным шагом назад в свете возлагаемых на нее надежд, но Бред в этом плане стал для них великолепным утешением. Они могли связывать с ним еще какую-то надежду на то, что Мэри сможет устроиться в столь привычной для них всех жизни, полной приятного снобизма.

Какой же лицемеркой она была! Сердцем Мэри знала, что никогда по-настоящему не любила Бреда. Он был прав: они совершенно по-разному смотрели на вещи, включая самих себя. Пришло время в этом признаться.