Ингрид Юхансен - Фьорды. Ледяное сердце Страница 5

За дверями обнаружился небольшой, но отлично оборудованный тренажерный зал, единственным посетителем которого был герр Рёд. Главный стюард усердно крутил педали велотренажера. Он стащил свитер и любовался отражением собственного голого торса в зеркальной стене. Пот поблескивал на загорелой коже и подчеркивал рельеф мышц. Вообще-то, я не ценительница культуристов, но его торс не был грудой чрезмерно развитых мышц, он больше напоминал античные статуи, разве что кубики на животе были настолько рельефными, что мне невольно захотелось дотронуться до них рукой. Наверное, так кажется из-за освещения. Он повернул голову и полюбовался собственным отражением в зеркале. В районе правой лопатки я заметила выпуклый шрам в форме полумесяца. В центр шрама была аккуратно вписана миниатюрная татуировка, которую мне не разглядеть. Зато на бицепсе отчетливо просматривалось изображение жокейской шапочки и конского хлыста. Его спортивные брюки съехали и едва удерживались на бедрах, так что обнажился краешек многообещающей ложбинки между ягодицами, а сами ягодицы ритмично покачивались при каждом движении. Давно я не видела парня с такой эротичной и притягательной фигурой. Просто мистер совершенство!

Он поднял руку и поправил наушник: левое предплечье было иссечено дюжиной шрамов – не меньше. Тонкие, светлые полосы отчетливо выделялись на загорелой коже, расположенные параллельно, на одинаковом расстоянии друг от друга. Было в них какое-то странное кружевное изящество – извращенное и притягательное в своей отталкивающей красоте.

Затрудняюсь представить, чем надо изувечиться, чтобы остались такие следы. Бедный парень! Почему-то мне сделалось нестерпимо жаль его: при всей своей красоте он выглядит ужасно одиноким. Захотелось обнять, прижать к груди, погладить по волосам и утешить, как маленького мальчика. Хотя мы одного возраста – если он и старше меня, то не больше чем на год-другой.

Надеюсь, судовая компания не относит шрамы к «эстетическим дефектам», вроде татуировок, и мы будем наблюдать господина Рёда в рубашке с короткими рукавами. Жаль, если это не так. Фигура у него просто-таки очень… Из лабиринта лестниц донесся шум, я отскочила от двери, щеки огнем горят – если меня в первый рабочий день застукают подглядывающей за полуголым мужиком?!

То есть формально – ничего предосудительного в этом нет, но щеки у меня загорелись, как у школьницы, которую застукали за просмотром кабельного канала «для взрослых», я помчалась прочь почти бегом, еле нашла свою каюту и вместо того, чтобы проверять багаж, еще долго сидела на узкой коечке, пытаясь выровнять дыхание.

Всю первую корабельную ночь я спала скверно: соседка похрапывала, пересушенный кондиционерами воздух щекотал ноздри, я дважды просыпалась с ощущением, что вода заливает каюту, в висках колотили кирки невидимых троллей, а златокудрый Андерс Рёд, обнажившись по пояс, погонял их кожаным хлыстом и обворожительно улыбался.

3

По традиции, прежде, чем лайнер примет на борт пассажиров, для персонала устраивают «отвальную вечеринку». Чтобы «персонал» не чувствовал себя натуральными рабами из республики Сало [6] , которым запрещено заступать на территорию для гостей, кроме как по служебной надобности, носить исключительно форму и постоянно улыбаться, согласно «золотому стандарту», нам позволят периодически напиваться за счет компании. Точнее, «отвальных» вечеринок будет несколько в разные дни – по числу столовых и баров устройство корабельной жизни очень огорчило бы философов-утопистов, веривших во всеобщее равенство людей, потому что напоминало их родные феодальные поселки гораздо больше, чем сказочный дворец.

Я уже хорошо успела познакомиться со здешним техническим и социальным устройством. Пока лайнер готовили к отплытию, дел у меня было немного, я успела изучить все вдоль и поперек, заглянуть в каждый отсек, чтобы больше не тыкаться между переборок, как слепой котенок, а толково и быстро отвечать, если гости захотят узнать, куда и как пройти.

На самом дне иерархии, точнее, на нижних палубах, обитает «прислуга прислуги» – персонал, который обслуживает матросов, в основном индусы и китайцы. Чуть выше – собственно матросы – «команда»: за редким исключением филиппинцы и малайцы. Понятно, что над ними имеются свои надсмотрщики, по сути, эти ребята – рабы с ненормированным рабочим днем, только вместо купчей у них контракт. Они обречены тенями скользить по узким служебным коридорчикам, не покидать своих палуб и как можно реже попадаться на глаза вышестоящим. На следующей ступеньке-палубе обосновался основной «персонал», которому доверено обслуживание пассажиров и тех сотрудников, которые занимаются «гостями» непосредственно. Это вроде одной из самых высоких каст – бармены, крупье, продавцы бутиков, фитнес-тренеры и прочие. Мне посчастливилось принадлежать к этой последней касте, а значит, питаться в так называемой «офицерской столовой».

…Пока я пыталась устроиться на высоком стульчике за барной стойкой, ко мне подскочила соседка по каюте, весьма неюная, но деятельная и жизнерадостная особа по имени Эйрин, и потащила меня к своему столу:

– Слушай, Лени, можно я тебя попрошу по-соседски, подпиши мне книжку, ладно?

– Подписать книжку? – не поняла я.

– Да. Подпиши мне книжку у писательницы мадам Мэрион Дюваль.

– Никогда не слышала про такую писательницу.

– Лени, ты шутишь! Лет десять назад все девушки с ума сходили по ее книжкам, все равно как сейчас по «Сумеркам». Представить не могу, что мои повара будут готовить для такой гостьи! – Эйрин координирует закупки для ресторанной кухни, постоянно ругается с поварами и поэтому считает их «своими».

– Ты уже видела список пассажиров? – удивилась я.

– Нет, конечно, зачем он мне нужен? У меня своей головной боли хватает, – отмахнулась Эйрин. – Но мы с шеф-поваром обсуждали заказы для частных вечеринок и особые пожелания гостей. Мадам Дюваль запланировала три вечеринки: две в своем люксе и одну в малом гостевом зале. Столько сыров пришлось дополнительно заказывать! И белужью икру. Еще попробуй найди достойную икру по нормальной цене, да за два дня до отплытия. Подпишешь? Тебе ведь не сложно?

– А почему ты уверена, что у нее будут вопросы?

– У нее не будет вопросов. У пассажиров люксов только жалобы, – ухмыльнулся молодой парень, кажется, работает в казино, тоже ирландец, как и Эйрин.

Нет, здесь не игнорируют требование компании соблюдать политкорректность и пользоваться обращением «дорогой друг». Коллеги просто не упускают случая поболтать на родном языке и посидеть с соотечественниками. Мне повезло, что в студенческие годы мы с друзьями столько колесили по Европе, что успели забыть про языковый барьер. Норвежцев в команде почти нет – законопослушные соотечественники предпочитают вкушать плоды нефтяного благоденствия и наблюдать с берега, как круизные суда следуют – согласно рекламной брошюре – прямиком к «ледяному сердцу фьордов».