Екатерина Черкасова - Сладкая ночка Страница 5

Благодаря незнакомцу мы быстро прошли паспортный контроль и направились получать багаж. Мы долго ждали, пока появится моя синяя дорожная сумка, но ее все не было. От всего этого я окончательно расстроилась и расплакалась.

— У вас там было что-то ценное? — сочувственно произнес мужчина, понимая, что мои шансы получить вещи обратно невелики.

— Только слайды, дискеты, копии древних текстов да мой доклад. Остальное — ерунда.

Действительно, я привыкла ездить налегке, потому больше всего мне было жаль моих бумаг.

— Представители компании утверждают, что такая пропажа в аэропорту Луксора или Каира практически невозможна, но они, конечно, готовы выплатить вам компенсацию. — Незнакомец был чрезвычайно предупредителен. Вряд ли после всех передряг я была уж очень хороша собой, чтобы кому-либо хотелось мной заниматься.

Мужчина принес мне пластиковый стаканчик кофе, и я выпила горячую безвкусную жидкость. Как это ни странно, мне стало легче.

— Меня зовут Саид, — представился мой спаситель.

— Я уже догадалась, — улыбнулась я, намекая на его имя. Саид по-арабски значит добрый. Странно, но я сохранила какую-то способность шутить.

— А я Лейла. — Я протянула ему ладошку, и он осторожно пожал ее.

Только теперь я рассмотрела этого человека. Высокий привлекательный мужчина с типичной арабской внешностью и странной улыбкой: она мгновенно вспыхивала, озаряя лицо, и так же быстро гасла. От этого выражение его лица было трудно определить.

Словно продолжая делать добрые дела, Саид сказал:

— У меня машина на стоянке. Я довезу вас.

К хорошему быстро привыкаешь, и я согласилась, не задумываясь над причиной его любезности.

Он усадил меня в темный не слишком новый «Мерседес» и выехал со стоянки.

— У вас усталый и измученный вид, — пожалел меня Саид. — Что-то случилось?

— Просто устала, — уклончиво ответила я, не желая вдаваться в подробности моих переживаний. — Кроме того, пропажа вещей тоже не поднимает настроения.

Саид сочувственно покивал головой.

— Не могу привыкнуть к московской погоде, — сказал он, закрывая окно и включая кондиционер. — Как будто бы прохладнее, чем в Каире, но дышать все равно нечем.

Тут я была с ним совершенно согласна: Москва — город, вообще не приспособленный к жаре.

— Где вы живете? — спросил Саид.

Я удивилась, он словно знал, что я живу, именно живу, в Москве, а не приехала сюда по делам и не забронировала номер в гостинице. Но я так устала, что выяснять что-либо у меня совершенно не было сил.

— Малая Грузинская, ближе к Пресне.

— Через Садовое? — спросил Саид, демонстрируя неплохое знание города.

— Можно, — коротко бросила я. Можно, конечно, и по-другому, но разговаривать мне совсем не хотелось.

— Я работаю в египетском посольстве, — сообщил Саид, хотя я его ни о чем не спрашивала. — Знаете, где это?

— В Кропоткинском переулке.

— Правильно, — обрадовался мужчина. — Мы увидимся еще? — спросил Саид напрямик. Как и все арабы, он был мало искушен во флирте и любовных играх в стиле «шаг вперед, два шага назад». Им проще задать женщине прямой вопрос, чем кружить вокруг нее, дразня и соблазняя. Впрочем, в исламском мире это искусство мужчинам не нужно.

Я взглянула на него, отметив, что в другое время непременно обратила бы на него внимание: уверенные мягкие движения, холеные нервные руки, тонко вылепленное лицо и неповторимая улыбка, быстро меняющая его выражение от по-детски наивного до хищного. Все в нем привлекало и настораживало одновременно. Но я была еще не готова к тому, чтобы впустить в свою жизнь другого мужчину.

Поэтому не ответила, а просто пожала плечами.

— Хотя бы номер телефона, — попросил он, многозначительно глядя мне в глаза. И после паузы добавил: — Вы очень красивая…

Памятуя о том, что он для меня сделал, отказать ему было бы просто невежливо. Я порылась в сумке и извлекла визитную карточку. Принимая ее, Саид прикоснулся к моим пальцам и пожал их. Это было равносильно признанию. Я никак не отреагировала и вышла из машины. Саид открыл окно и вдогонку мне прокричал:

— Я сам позвоню в офис «Иджиптэйр» насчет вашего багажа и все выясню!

Я обернулась и благодарно кивнула.

Дома было очень душно. Через окно, выходящее на юг, солнце заливало жаркими лучами квартиру. Я открыла окна, тщетно пытаясь устроить нечто вроде сквозняка, и задернула тяжелые шторы. Я так любила свой дом, так самозабвенно вила гнездо, что теперь он был предметом моей гордости. Все было тщательно продумано, ни одной лишней детали. Интерьер я замыслила в своем излюбленном «фараонском» стиле: дверные проемы без дверей обрамляют стилизованные колонны, увенчанные цветком лотоса (кто бы знал, чего мне стоило объяснить строителям-молдаванам, что я хочу), стены цвета песчаника украшены папирусами (настоящими, не банановыми) с моими любимыми сюжетами, где центральное место занимает огромная Хатор в облике львицы (подарок Абдул Азиза. О, Абдул Азиз! Знаешь ли ты там, в царстве песьеголового Анубиса, как я люблю тебя, как скучаю по тебе?). Все кресла в доме были на скрещенных ножках и обтянуты полосатым шелком, такие легкие и изящные (копия трона, зеленые и кремовые полоски, в тон шторам); повсюду стояли большие напольные светильники из алебастра, изображающие Баст, богиню-кошку (светили дивным молочно-золотистым светом). А еще у меня были целый пантеон богов, коллекция скарабеев, огромный ключ жизни на стене и сияющий глаз Ра (еще одно воспоминание об Абдул Азизе). Зато спальня (она же кабинет) была устроена совершенно по-другому. Три четверти комнаты занимала огромная кровать, а на остальном пространстве разместились рабочий стол с компьютером и полки с невообразимым количеством книг по египтологии.

Мой бывший муж Леня Давыдов всегда говорил, что в этом доме нельзя жить: в гостиной все время боишься раздавить хрупкое кресло, плюхнувшись в него, или расколотить один из светильников-кошек. В спальне рискуешь наступить на дискету и вынужден выуживать из постели книги. И в обеих комнатах, и даже на кухне того и гляди получишь болезненные ушибы от падающих на голову небольших, но увесистых скарабеев из базальта, ляпис-лазури, оникса и алебастра. А еще, уходя, Леня сказал, что жить со мной в таком доме — все равно что в гробнице с мумией. Но мне нравится. Да и на мумию я вовсе не похожа. Даже наоборот. Я задумалась, что такое «мумия наоборот», но существенного объяснения не подобрала. Просто живая, теплая, красивая и вовсе не засушенная.

Есть совсем не хотелось, но вот немного ледяной минеральной воды с лимоном… Я облизала пересохшие губы и отправилась на кухню. Увы, холодильник был чисто вымыт и девственно пуст. Наверное, в мое отсутствие приезжала мама с ее манией чистоты и выбросила все, что завалялось в холодильнике. Мама искренне считает, что ни один продукт, включая минеральную воду, не может храниться дольше трех дней. А я ведь отсутствовала целых две недели!