Валентина Мельникова - Камень любви Страница 51

Ева прищурилась и некоторое время с отстраненным видом созерцала волны, которые, гремя камнями, накатывали на берег.

Затем медленно, словно раздумывая, произнесла:

— Ты прав, конечно. От таких ножей не избавляются. Тем более со следами пальцев. Не думаю, что он надел перчатки, прежде чем зарезать Федора.

Она снова обвела взглядом берег, валун.

— Он вполне мог смыть следы пальцев и крови на ноже, а потом скрыться в лесу. Тут и пробежать всего-то с полсотни метров. Он же не знал, что за ним наблюдают… Нет, нож он все-таки потерял и вернулся за ним чуть позже. Но опять же, если заметил возле трупа Татьяну, почему не забрал у нее нож? Ведь это первейшая улика… Вместо этого он просто избавился от трупа…

— А по мне, все яснее ясного, — пожал плечами Анатолий. — Убийца побоялся, что Татьяна поднимет крик еще до того, как он приблизится к ней.

— Если все так, как мы предполагаем, то убийца попытается выкрасть нож до приезда полиции, если совсем не скроется. Но пока у него есть шанс, он постарается избавиться от улики. — Ева нахмурилась. — Возможно, ночью. Я знаю одного человека в лагере, который предположительно владеет боевым ножом. Только…

Она не договорила и перевела взгляд за их спины.

— Игорь, что ты здесь делаешь?

Глава 27

Анатолий и Татьяна дружно оглянулись.

Дендрохронолог подошел к ним, безмятежно улыбаясь.

— А вы чего тут топчетесь? — и огляделся по сторонам.

Странное дело, но он совсем не поразился тому, как выглядела Татьяна. Словно это вполне обычное дело для девушки — разгуливать по берегу в окровавленной одежде.

— Федора не видели? — спросил он озабоченно и все же скользнул взглядом по Татьяне. Вероятно, все-таки удивился, но не подал виду. «Или чересчур деликатный, или нервы как у бегемота?» — подумала Татьяна. Но одно она знала точно: человек, убивший Федора, мог быть кем угодно, только не Игорем Полежаевым. Голос убийцы хотя и звучал приглушенно, но был звонче, без той хрипотцы, что слышалась в речи дендрохронолога.

— Зачем он тебе? — нахмурившись, спросил Анатолий.

— Тема интересная наметилась, с обеда спорим, — почесал в затылке Игорь. — Ждал-ждал его на скамейке, а он так и не появился. Свалил, что ли, через лес? — и снова покосился на Татьяну.

«Все-таки деликатный», — подумала она со странным облегчением, словно деликатность Игоря решала ее проблемы.

— О чем спорили? — быстро спросила Ева.

Игорь пожал плечами:

— Да о чем бы речь ни заходила, о том и спорили. К примеру, как долго дерево сохраняется в соленой воде. Недавно аквалангисты нашли в Мертвом море развалины, предположительно, Содома и Гоморры. Вот Федор и старался меня убедить, что любители рискованнее и любопытнее ученых, поэтому, дескать, они чаще делают великие открытия. Тот же судья Ричард Покок, который Долину царей обнаружил в Египте, или Шлиман, Трою раскопавший… Говорил, что благодаря Шлиману и его раскопкам археология совершила просто феноменальный скачок вперед. Доказывал, что удача нередко улыбается тем, кто не обременен формальными археологическими знаниями. Ну, как-то так…

— Однако Шлиману пришлось несладко, — язвительно усмехнулся Анатолий. — Ученые чуть не порвали его сначала. Многие пытались доказать, что предметы из найденного им «клада Приама» были всего лишь искусными подделками и изготовлены по заказу купца афинскими ювелирами. Впрочем, сегодня подобные обвинения со Шлимана сняты.

— Я считаю, и именно это доказывал Федору, что дилетанты больше вредят науке, чем обогащают ее открытиями! — воскликнул запальчиво дендрохронолог. — Тот же Шлиман варварски уничтожил несколько культурных слоев, прежде чем добрался до Трои.

— Шлиман слыл большим авантюристом и даже мошенником, — сказал Анатолий. — Его хотели повесить в России за казнокрадство, ведь он долгое время был ее подданным. Но были у нас искренние и честные почитатели археологии, тот же граф Строганов [20], или Шухов — учитель из Омска, который первым раскопал Мангазею [21], или Павел Дюбрекс, тоже любитель, открывший могильник Куль-оба [22]. Правда, кто о них знает, кроме профессионалов?

«Ну, дорвались! — подумала Татьяна, чувствуя, как наливается гневом. — Человека убили, а они опять за свое… Дилетанты, профессионалы… Раскопали, открыли…»

Анатолий и Игорь обменялись еще парой фраз, и Татьяна поняла, что дискуссия грозит затянуться. Но этот спор неожиданно вернул ей присутствие духа, и она не совсем вежливо прервала его.

— Игорь, я видела вас вдвоем, когда вы спускались к реке, а чуть позже уже одного на лавочке. Федор остался на берегу?

— Мы возвращались в лагерь, когда он вспомнил, что забыл на камнях сигареты и зажигалку. Сказал: «Подожди меня на обрыве. Я — мигом, туда и обратно!» И пропал!

— А ты не пробовал его позвать или спуститься вниз? — спросила Ева.

— Пробовал, не отозвался он. Солнце припекало, я отошел в тень, прилег на траву и задремал. Но он не мог пройти мимо. Я рядом с тропой лежал. Разве что будить не захотел или все доводы в споре исчерпал? Я вам скажу, Анатолий Георгиевич, крепко он в археологии подкован. Говорит, всю жизнь в экспедициях, нахватался…

Игорь вдруг осекся и с испугом посмотрел на Татьяну.

— Федор? Почему вы спрашиваете? С ним что-то случилось? Он…

И тут вдруг ударила молния. Прямо в огромную сосну, что росла на краю обрыва. Дерево мигом превратилось в факел. И следом — словно небо обрушилось на их головы, словно выстрелило враз множество орудий — то грозно, раскат за раскатом, пророкотал гром. А навстречу с ревом и свистом, утробным рычанием и диким, звериным воем неслась уже стена песка, листьев и обломков сучьев.

— Бежим! — крикнула Ева. — Сметет!

— Наверх давай! — Анатолий рванул Татьяну за руку.

И они, едва успевая за Евой и Игорем, вскарабкались на обрыв.

Но буря обрушилась на бор. Подхватила огонь и понесла его по вершинам деревьев, словно атлет олимпийский факел. Смолистые ветви вспыхивали как порох, огромные сучья, сбитые ветром, метались по воздуху, точно сухие былинки. Огромные сосны гнулись, трещали, скрипели и мучительно стонали, не в силах противостоять чудовищным ударам бури.

Мелкие камни секли лицо, ветер забивал дыхание, и если бы не рука Анатолия, крепко державшая ее за запястье, Татьяна давно упала бы и полетела, кувыркаясь, в обратную сторону, как перекатиполе. Что было сил они мчались по кромке обрыва к лагерю. Впереди виднелись спины Игоря и Евы. Они то пропадали, то проявлялись в безумной сизой мгле, поглотившей, казалось, весь белый свет. И только сполохи молний иногда выхватывали из ее глубин столь же безумные косматые тени деревьев, а грозные рыки грома над головой подтверждали, что мир пока еще не перевернулся вверх дном.