Катрин Кюссе - Проблема с Джейн Страница 51

Поезд остановился. 125-я улица. Громкие крики и возгласы снова раздались в другом конце вагона: две женщины и мальчуган вышли из поезда. Внезапно почувствовав волнение, Джейн выглянула в окно. Было уже темно. Поезд снова тронулся, проносясь вдоль высоких башен из темного кирпича, окна которых светились в темноте, как звездочки в небе. Затем он вошел в туннель и Манхэттен остался позади. Джейн открыла сумочку, достала тюбик губной коричневой помады и намазала губы. Потуже завязала шарфик на шее.

Поезд прибыл на Большой центральный вокзал. Все пассажиры стали проталкиваться к выходу. Выйдя из поезда, Джейн очутилась в толпе. Навстречу ей шел, улыбаясь, какой-то человек. Она удивленно подняла брови. Мужчина посторонился и обнял женщину, которая шла позади нее. Джейн оглянулась вокруг, словно надеясь увидеть Эрика, приехавшего специально за ней после работы, чтобы отвезти домой, в Манхэттен.

Она прошла через просторный зал со сводчатым потолком, разрисованным под звездное небо, и с белыми мраморными стенами, которые сейчас стояли в лесах. Нужно было передвигаться чуть ли не танцевальным шагом, чтобы не сталкиваться с людьми, которые неслись со всех сторон в разных направлениях. Она засмеялась: можно подумать, что это фильм Чарли Чаплина. Она прошла мимо справочного бюро, возле которого в декабре встретила Дюпортуа, потом спустилась на эскалаторе в метро. Автоматическая касса была сломана, и длинная очередь выстроилась перед окошечком билетерши. Джейн с гордостью достала из своего кошелька проездной билет на метро, который купила еще в декабре и который придавал ей вид коренной жительницы Нью-Йорка, — единственная память о том вторнике в Манхэттене. Теперь она даже не смогла бы описать лицо Торбена: только и осталось, что смутное воспоминание о его мелких зубах под розовой верхней губой и о светлых усах; ни поцелуев, ни объятий — как не бывало. Незначительное событие без последствий — разве что Франческо пришлось заплатить за него вместо нее. В самом метро толпа людей, бежавших в разные стороны, была еще более плотная, чем на вокзале. Джейн вышла на перрон и прикрыла уши ладонями, чтобы не слышать ужасного грохота колес электропоезда, въезжавшего на станцию. Если подумать, то сама концепция города была чистым бредом.

Через пять минут, выйдя на Юнион-сквере, она уже шла вместе с толпой по Бродвею, и у нее кружилась голова от людского столпотворения, сплошного потока машин и гудящих клаксонов. Какой-то здоровяк, которого чуть задело такси, так как он слишком рано ступил на проезжую часть, с силой ударил по багажнику кулаком и взревел: «Сукин сын!», — но ни один пешеход, казалось, этого не заметил. Чтобы жить в Нью-Йорке, нужно пройти специальную подготовку. За два месяца постельного режима Джейн разучилась защищаться. Только повернув налево на Университетскую площадь, она почувствовала себя как дома. Молодые люди в вычурных нарядах гурьбой неслись вниз по улице. На многих из них были расклешенные брюки, снова входившие в моду. Джейн прошла мимо «Ньюз-бара», ресторана «Джепоника», в котором было полно народу, мимо супермаркета, кафе «Дин и Делючия», остановилась, чтобы купить букетик нарциссов, повернула вправо на пешеходную улицу, по обе стороны которой возвышались невысокие домишки, и наконец вышла на Пятую авеню. Безумная радость, которую она уже несколько месяцев пыталась сдержать, постепенно овладевала ею. Улыбка играла на ее лице. Мужчина, который шел ей навстречу, с интересом окинул ее взглядом. Еще три минуты — и она увидит Франческо.

Пять дней назад Джейн позвонила ему. Конечно, она соскучилась, но ей не терпелось также уличить его во лжи. Весенние каникулы были в самом разгаре: если ответит он — при условии, конечно, что он не в Испании, — все будет ясно. А если она услышит голос Кэтрин, — что маловероятно, — то тут же положит трубку. После двух гудков ответил Франческо. Джейн обрадовалась. Но, сообщив ей безжизненным голосом, что у него все в порядке, он сразу добавил:

— Тереза приехала.

— Тереза? В Нью-Йорке?

— До родов осталось несколько недель, а авиакомпании не разрешают женщинам на девятом месяце летать на самолетах.

Джейн вспомнила, что это не входило в планы Терезы. Она никогда не хотела рожать в Нью-Йорке, даже если это давало ребенку право получить американский паспорт. Американские клиники не вызывали у нее никакого доверия.

— Она сейчас с тобой дома?

— Нет, пошла в магазин.

— А ты, как ты поживаешь?

— Я пережил сложный период. Действительно сложный. Но я постараюсь ее забыть.

Джейн покраснела. Он не осмеливался даже назвать ее имени. А она-то думала, что он приятно проводит время с Кэтрин.

— Чем ты занимался все это время?

— Только работой. Никого не видел. Мне нужно было остаться наедине с собой. Не так-то просто было научиться выносить самого себя.

В его печальном голосе Джейн уловила оттенок иронии.

— А как у вас отношения с Терезой?

— Сложные. Но лучше, чем на Рождество. Мы долго с ней разговаривали.

— Ты рассказал ей о Кэтрин?

Джейн показалось, что Франческо, услышав это имя, вздрогнул, как от удара электрическим током.

— Нет, конечно. Она бы меня убила. Я говорил, что пережил криз, что мне страшно становиться отцом, рассказал, какая огромная разница между возможностью сделать карьеру здесь и в отжившей, закостеневшей университетской среде в Испании. Она поняла. Но все еще продолжает злиться. И заставляет меня за это платить в буквальном смысле слова: я должен водить ее по вечерам в ужасно дорогие рестораны, а еще она покупает самые дорогие пеленки в магазинах на Мэдисон-авеню или в Блумингдейле. Марка «Бэби-Гэп» для нее не подходит. Денег у меня больше нет, но попробуй ей об этом сказать — сразу скандал: уж лучше долги.

— Мы можем с тобой увидеться?

Он умолк в нерешительности.

— Возможно. Но с Терезой.

— Конечно!

— Я спрошу у нее об этом.

Франческо перезвонил в тот же вечер: Тереза не возражала поужинать вместе.

Джейн ошиблась в отношении Франческо, и Лина тоже. Он был замечательным человеком. Более того, он был готов пожертвовать собой ради своих семейных обязанностей. Когда-нибудь от его утраченной любви останется лишь сладкое воспоминание и только с Джейн он сможет поговорить о своей тайне. Например, когда она вместе с Эриком и детьми приедет к ним на прекрасную андалусскую виллу с бассейном под оливковыми деревьями.

Джейн вошла в дом, где жил Франческо, и назвала свое имя старому привратнику в массивных очках. Тот широко улыбнулся и, заикаясь, ответил ей с сильным пуэрториканским акцентом: «Долго вас не видеть!»