Барбара Вуд - Священная земля Страница 53

— Нет, этой истории я не слышала, но Джинни выдвинула теорию о том, что благодаря грунионам испанцам удалось легко завоевать Калифорнию.

Она по-прежнему разматывала бинт, руки обвивали его, но не прикасались.

— Мне нравится ваша прическа, — тихо сказал Джаред. — Постойте, тут у нас беглец.

Он протянул руку и поднял непослушный локон с ее шеи, заправив его обратно в заколку.

Эрике вдруг захотелось припасть к нему, положить голову ему на плечо, прижаться, забыть о своей борьбе и побыть слабой. Но она продолжала делать перевязку, пока не кончился бинт, и, когда она его закрепила, Джаред, глядя на нее, пробормотал:

— Ради всего святого, монтрезор!

— Что, простите?

— У вас глаза цвета амонтильядо. — Он улыбнулся. — А щеки теперь цвета вашингтонских яблок.

— Ненавижу краснеть. Я завидую женщинам, которые хладнокровно скрывают свои эмоции. — Она отошла от него. — Все, готово. В будущем советую вам не играть с ножами.

— Шпагами.

— Какая разница? — Она сдержала улыбку.

— Мне не нравятся женщины, которые хладнокровно скрывают эмоции. Румянец вам к лицу. Как и платье.

Ее щеки запылали. Мгновение он смотрел ей прямо в глаза, потом отвернулся, чтобы распаковать коробку из химчистки, откуда достал чистую отглаженную рубашку в полиэтиленовом пакете.

— Вам вина или виски?

Она не стала долго раздумывать.

— Вина. Белого, если найдется.

Эрика наблюдала, как он надевает рубашку — похоже, шелковую, дорогую и пошитую на заказ, — и отметила, что ткань ровно легла на его широкую спину. Он застегнул все пуговицы, кроме верхней, оставив воротник открытым, и потом заправил рубашку в штаны.

Когда Джаред разливал напитки, они внезапно услышали мягкий, шепчущий звук. Тук-тук стучали капли дождя, падая на крышу автомобиля. Оба посмотрели наверх, словно потолок был прозрачным и можно было увидеть нежданные грозовые облака в ночном небе. Ощущение интимности в небольшом пространстве усилилось. Эрика прокашлялась.

— А что, Красных Пантер действительно стоит опасаться?

— Они считают, что мне следовало давным-давно прикрыть ваш проект. — Джаред протянул ей бокал вина. — Вы знаете, что сейчас девять племен заявили о своих правах на владение пещерой?

Она вскинула брови.

— Я не знала, что она вообще кому-нибудь может понадобиться!

— За признание на федеральном уровне борются восемьдесят калифорнийских племен. Вся загвоздка в том, что необходимо доказать свою настоящую, исторически подтвержденную родословную. Местные племена, которые могут заявлять о том, что им принадлежит пещера, а вместе с ней и скелет, имеют больше шансов на попадание в государственный реестр индейских племен и соответственно на получение субсидий и финансирования. — Он бросил пару кубиков льда в виски. — К сожалению, остальные племена не хотят, чтобы новые племена были признаны, потому что тогда им будет доставаться меньше денег. Таким образом, мы с вами находимся на передовой ожесточенной битвы.

Они пригубили свои напитки в тишине.

— Почему фехтование?

Он прислонился к кухонному столику. Никому не хотелось садиться.

— Стараюсь управлять гневом. Выпускаю пар. Если я не скрещу с кем-нибудь шпаги, то могу наделать глупостей.

— На кого вы злитесь?

— На себя.

Она ждала, что он скажет дальше.

Он разглядывал бокал у себя в руке и прислушивался к дождю, собираясь с мыслями. И наконец решился:

— Я никогда не встречал человека, похожего на Нетсую. — Его голос звучал приглушенно, точно дождь. — Она была необычной, неистовой, страстной. Но быть мужем такой женщины нелегко. Она недолюбливала белых и с трудом совмещала любовь ко мне с крестовым походом за права индейцев. Часто ходила на встречи, на которые меня даже не пропускали.

Он глубоко вздохнул, из-за чего на его лице мелькнула гримаса боли, потом отхлебнул виски. Эрика почувствовала, что Джаред собирается открыть ей нечто очень личное.

— Когда Нетсуя заподозрила, что беременна, она не пошла к обычному врачу. У нее была подруга акушерка, женщина из племен помо. Нетсуя хотела родить ребенка дома, и я согласился, но только позже узнал, что не буду присутствовать при родах. Какие-то тайные ритуалы, на которые мужчинам не дозволялось смотреть. Мне пришлось согласиться и на это.

Он сделал еще один глоток, но, рассказывая свою историю, не расслабился. Наоборот, Эрика слышала напряжение в его голосе.

— Я хотел, чтобы она сходила ко врачу, но она отказалась. Нетсуя сказала, что белые мужчины занялись акушерством двести лет назад, когда их одолела зависть и они отняли это занятие у белых женщин. Она сказала, что ее народ тысячи лет рожал детей без вмешательства белых докторов. Когда я предложил врача-женщину, она все равно отказалась. Мы поссорились. Я сказал ей, что это и мой ребенок и что у меня тоже есть право голоса. Но Нетсуя заявила, что в конце концов это ее тело, и поэтому последнее слово осталось за ней.

Джаред снова отпил виски, его взгляд блуждал по игрушечному дому, стоявшему на столике, словно он гадал, как же Арбогастам удалось справиться с рождением Маффин и Билли.

— Когда начались схватки, она позвонила акушерке, которая приехала с помощницей, тоже чистокровной индианкой. Втроем они поднялись в спальню и заперли дверь.

Джаред сделал паузу, подлил себе виски и бросил кубик льда в бокал.

— Роды продолжались четыре часа. Время от времени меня впускали и разрешали посидеть рядом с Нетсуей, пока акушерка заваривала травяной чай, а помощница наполняла комнату священным дымом и читала индейские молитвы. Когда стал выходить ребенок, меня выдворили, потому что присутствие мужчины — табу. Поэтому я ждал под дверью и слушал. Нетсуя закричала, а потом затихла. Я все прислушивался, ждал, когда начнет кричать ребенок. Но было очень тихо, и я вошел в комнату.

Лед звякнул в его бокале. Дождь сильнее забарабанил по крыше.

— Там было… — Он сжал хрустальный бокал и заглянул в него с видом человека, чья душа вот-вот покинет тело. Потом голос у него окреп, стал жестче. — Там было слишком много крови. И акушерка — никогда не забуду выражения ее лица. Она смотрела на меня в ужасе. Я завернул Нетсую в простыни и повез вниз по холму в больницу. Не знаю, как туда добрался. Помню, что давил на клаксон и ехал на красный свет. Доктора сделали все, что могли, чтобы спасти мою жену и сына, но было уже слишком поздно.

Тишина воцарилась после его слов, Эрика стояла не шелохнувшись.

— Мне очень жаль, — наконец выговорила она.

Вена пульсировала на лбу Джареда. Он выдавливал из себя слова.