Жизнь в нелюбви - Евгения Черноусова Страница 55

Вика поглядела на ошарашенное лицо хозяина квартиры и засмеялась:

— Женя, не падай, Уля имеет в виду, что к этому жилищу не приложила руки женщина! У тебя одна комната вообще пустая, в остальных помещениях пустовато, но, вроде, всё необходимое имеется, но нет каких-то мелочей, которыми обычно окружает себя женщина. Ну, безделушки, фотографии, подушки, коврики. Кстати, я заглянула в кухонные шкафы, у тебя и посуды мало. Мы сейчас составим, как это автослесари называют, дефектную ведомость, перечислим, что необходимо добавить, и из своих норок понатаскаем.

— Ну нет, мне как минимум надо ещё один диван прикупить, а то сына уложить некуда будет. И посуду, и коврики, и прочую лабудень заодно прикуплю, а то полгода здесь живу, а жилище высокая комиссия признала дефектным! Только не бросай меня, поедем по магазинам вместе.

Пока Ульяна с Розалией составляли список блюд для заказа в ресторане, отец с сыном в присутствии Вики обсуждали причину приезда Сани. Он решил бросить университет и поступать по новой, теперь на программирование. Евгений растерялся:

— Как же так… год отучился…

— Жень, ему восемнадцать! Что такое год? Вся жизнь впереди! Пусть ошибается, пробует! Пойдём, Саня, я тебя обедом накормлю и со старшим сыном познакомлю. Он тебя по намеченным учебным заведениям повозит. Но рассмотри ещё такой вариант: закрыть эту сессию и перевестись на второй курс нового вуза, досдав разницу в программе. Задача архисложная, зато родителям крыть будет нечем.

А после отъезда парней Евгению сказала, что у сына кроме разочарования в будущей профессии явно произошла и любовная драма, иначе бы он не сбежал из Москвы.

Вечер удался. Досадуя на мэтра и его наглых прихлебателей, Евгений, тем не менее, наслаждался атмосферой, царившей сегодня в его холостяцкой квартире. Ульяна оказалась хорошим режиссёром, и актёрские силы в их доме собрались прекрасные. Режиссёрша ходила и бубнила, делая в маленьком блокнотике заметки, что у хозяина дома имеется сын родной Саня, племянник Илья (в натуре её муж) с женой и дочерью, сожительница Вика, на современном языке именуемая гражданской женой, пасынок Стас, тётушка Розалия из Бердичева («Какого чёрта? Из Новогорска!» — рявкнула Розалия Карловна), ну ладно, из Новогорска, но Бердичев звучит колоритнее, крёстная мама Наталья с мужем дядей Веней (это дуэт из её ДК, пенсионеры, живут в соседнем доме, поют народные и советские песни, а ещё собственного сочинения), и двоюродная бабушка Нина (на самом деле Женина восьмидесятилетняя соседка по лестничной площадке, учительница химии в прошлом, а в настоящем мастерски гонит шестидесятиградусный самогон).

Коляска с шестимесячной Сонечкой стояла за угловым диваном. Вика ахала: «Как же в таком шуме!», а Уля отмахивалась: «В семье культпросветработников к шуму привычны», и Сонечка, действительно, голос не подавала. Ульяна требовала от Вики «прибавить нежности во взгляде на собственность», имея в виду поступившего на нынешний вечер в её собственность мужчину. Вика пыталась окружить Евгения заботой, но выходило плоховато. Для придания достоверности образу Евгений прополоскал рот бабы Нининой самогонкой, и теперь, страдая от онемения языка, говорил невнятно. Утверждая, что, стоит ему поесть, и запах испарится, Вика предложила для стойкости запаха «заложить за воротник» и показала, как это делается: смочив в водке узкий конец галстука, повязала ему его. Именно в этот момент вошли незваные гости. Евгений чмокнул её, а она, скривившись, сказала:

— Перегар такой силы может исторгнуться только из пучины страсти!

— Именно, — пристукнула стопкой по столу баба Нина. — Горючее страсть какое убойное. Хозяин, штрафную опоздавшим! Женщинам и детям не наливать!

Мэтр, в молодости бывший очень смазливым, в старости оплыл и обрюзг. Волосы продолжал носить длинные, но мыл, наверное, не каждый день, и они свисали спутанными сосульками. Его спутница, довольно молодая, но с уже откорректированным лицом и фигурой, вела себя как примадонна, посетившая ночлежку. Тем не менее, Вика ей посочувствовала: мэтр вёл себя с ней по-хамски. И понятно, почему она Стрельникова домогается, он на фоне этого пузатого старика выглядит просто добрым молодцем. Итак, светская львица оглядела поле боя и, пока её спутники налегали после убойного напитка на закуску, сочла возможным мяукнуть:

— М-да, тут все дамы весомые…

— Ну да, — отозвалась Ульяна. — Мы имеем вес и в обществе, и в профессии, и в семье. Представить себе, чтобы какой-то левый мужик, пусть даже почтенного возраста, в присутствии посторонних хлопнул меня по заднице — это немыслимо. Да и заступники при нас.

— А может, ваш заступник в это время глядит на совсем другую задницу?

— Илюша, такое возможно?

— А? — её муж, убеждённый трезвенник, чтобы собутыльники не доставали, сразу предупредил, что будет изображать геймера, и расстреливал каких-то монстров за Жениным компьютером. — Что ты сказала, любовь моя?

— Спросила, давно ли ты любовался на чужие задницы? К примеру, как тебе эта? — кивнула она на гостью.

— Ты же знаешь, что у меня близорукость. Что я там могу увидеть?

— Ты что, Илья, не слышал выражения «Мал золотник, да дорог», — состроила Вика возмущение на физиономии. — Знаешь, сколько импланты стоят?

— Вам такие расходы не страшны, — свысока взглянула на неё дама мэтра. — Вон какую мадам Сижу наели!

— Если боитесь поправиться, перед едой выпивайте пол стакана самогона, — посоветовала ей баба Нина. — Алкоголь убивает чувство страха. Это я вам как последовательница Менделеева говорю.

— Вика, а если твой на её задницу поглядит, что будет? — спросила Ульяна.

— Его глаза не пострадают, я ж его люблю. А вот из объекта наблюдения я силикон-то повыпущу. Заодно и причёску отфилирую.

— Да, помню я, как ты предыдущей его ухажёрке губешки расквасила. Одобряю, свою собственность надо охранять!

Евгений, обойдя с рюмкой вновь прибывших, присел между Натальей и Веней и с чувством затянул с ними «Лучинушку». Гости оценили, один из них даже стал снимать их на телефон. Мэтр, уже сильно косенький, сказал, что всегда гордился своим учеником.

Хотя на столе был большой выбор алкоголя, гости продолжали наливать бабы Нинину самогонку. Как пояснил тот, кто хозяина на телефон снимал, основное правило застолья — нельзя понижать градус. Ещё несколько тостов — и начал отключаться дядя Веня. Вика мигнула молодым людям, и Стас с Саней, возглавляемые Натальей, подхватили дядю Веню и его баян и повели домой.

— Предварительная… промежуточная… главная… подъём… — прокомментировал перемещение гостя Евгений и, явно опасаясь приставучей дамы, которая, наоборот, страх потеряла ввиду окосения мэтра, переместился на угловой диван к Вике.

— Первый пошёл, — вздохнул ему вслед Илья.

— Что же ты, Женечка, так даму свою раскормил? — спросила приставучая дама.