Барбара Вуд - Священная земля Страница 57

— Кстати, мама, я встретила отца Игнасио. Он спрашивал, не привезем ли мы ему бумаги. И тетрадей для письма.

Все просили что-нибудь привезти для них из дома. В этом отдаленном поселении, где на получение товаров иногда уходили годы, люди пытались самостоятельно мастерить необходимые вещи — свечи, обувь, одеяла, вино. Но они не могли изготовить бумагу. Или шелк. Или предметы из серебра и золота. Некоторые колонисты передали Луизе письма и подарки для своих семей в Испании.

Анжела с благодарностью приняла утреннюю чашку горячего шоколада из рук служанки и, сделав глоток, сказала:

— О, мама, стая чаек появилась в небе буквально ниоткуда! Они кружили у меня над головой и сильно кричали. Но только я на них взглянула, как они собрались все вместе и полетели на запад к океану. Это доброе знамение: наше путешествие пройдет хорошо, я уверена, мама!

Луиза почувствовала внезапный укол страха. Если Лоренцо узнает, что она не собирается возвращаться, то запрет ее в доме до конца жизни. Хотелось бы ей, чтобы чайки Анжелы на самом деле оказались добрым предзнаменованием; однако она не доверяла исключительно приметам и предчувствиям, а полагалась еще и на молитвы, в которых просила заступничества у святых и Девы Марии.

Когда Анжела побежала в дом, чтобы закончить завтрак, Луиза вернулась к работе, ощущая спиной тепло ласкового калифорнийского солнца. То были особенные маки, выращенные из привезенных семян, — маки в Альта Калифорнии не годились для получения опиума. Луиза ухаживала за ними с большой любовью, всегда высаживая после осеннего равноденствия, обильно поливая, удобряя и отщипывая первые цветоножки, чтобы вместо одного бутона расцветало несколько. И потом ежедневно осматривала их, потому что было важно выпускать молочко из стручков именно в тот момент, когда темнела серая полоска у лепестков. Луиза всегда собирала молочко по утрам, надрезая стручки острым ножом и возвращаясь на следующий день, чтобы соскоблить белые выделения и оставить их подсушиваться на солнце.

Секрет сбора опиума состоял в аккуратном надрезании капсулы: порежешь слишком глубоко — растение умрет, но разрежь ровно и осторожно, и растение сможет продолжать вырабатывать молочко еще в течение двух месяцев. Донья Луиза с ранчо Палома была известна самыми нежными прикосновениями во всем пуэбло Лос-Анхелес. Ее настойка опия — смесь алкоголя с опиумом — пользовалась большим спросом.

Понемногу собирая липкое белое вещество со стручков и сбрасывая его с ножа в небольшой кожаный мешочек, она размышляла о том, что, если в Мадриде человеку требуется болеутоляющее, он просто идет в ближайшую аптеку. Но здесь, на затерянном участке земли под испанским флагом, аптек нет. Раньше медикаменты доставляли из Мексики через Сонору, но одиннадцать лет назад кровавый бунт индейцев юма на реке Колорадо закрыл этот путь. И поскольку иностранным судам запрещалось заходить в местные воды, колонисты были вынуждены дожидаться случайных ненадежных поставок на кораблях из Мексики. Поэтому они стали самостоятельно выращивать лекарства в своих садах. Некоторые втайне посещали индейских шаманов и целителей, однако многие приходили в дом доньи Луизы, на чьей террасе всегда были свежие травы, мази, бальзамы и настойки.

Завершая утренние труды, собрав заодно стебли щитолистника для врачевания ран и листья белены для припарок от ревматизма, Луиза увидела всадников, скакавших от Старой Дороги. Облако пыли закрыло солнце, на мгновение отбросив тень на дом, и Луиза содрогнулась от страха. Она знала, зачем приехали эти люди.

Лоренцо очень мало работал на ранчо. Выпасом скота в основном занимались индейцы, что давало возможность Лоренцо дни напролет играть с дружками в азартные игры, охотиться и нежиться на солнышке. Но люди, появившиеся сегодня, прискакали не кидать кости или стрелять оленей, а торговаться с Лоренцо за дочь.

Анжела была призом, который многие желали выиграть.

По мере того как вести о Лос-Анхелесе распространялись в мексиканских провинциях, все больше поселенцев приезжало в пуэбло в поисках лучшей жизни. Однако проблема состояла в том, что почти все новоприбывшие были неженатыми мужчинами. Губернатор, одержимый желанием покорить эту дикую местность, подыскав мужчинам жен, направил несколько отчаянных писем наместнику короля в Мексике с просьбой направить донселлас — «здоровых девушек» — в Калифорнию, но успехом его попытки не увенчались. Тогда он попросил просто «сотню женщин». Когда и это не принесло результата, губернатор решил принимать найденышей, девочек-сирот, которых собирали в Мексике и везли в Калифорнию, где потом распределяли среди семей.

Сегодняшние гости, которых Лоренцо приветствовал радостными возгласами и бокалами вина, хотели заполучить Анжелу не из-за того, что она была свободна или красива, а потому что она была испанкой. Женившись на женщине чистой испанской крови, мужчина смешанной крови мог подать прошение о получении официального указа о легити-мидад и лимпьеза де сангре — «законнорожденности и чистоте крови» — для своих детей, указа, подтверждавшего, что родословная не осквернена еврейской, африканской или любой другой нехристианской кровью, что обеспечивало им высокое социальное положение в колонии.

Никто не знал правды о том, что Анжела вовсе не испанка, а индианка. «Божий дар» Луизы.

Луиза отчетливо помнила день и час, когда Лоренцо принес ангела домой. Колени Луизы уже кровоточили от постоянных молитв Пресвятой Деве Марии. Ее дитя, похороненное в Соноранской пустыне, было не вернуть, но любовь осталась. Материнской заботе и ласке, скопившейся в душе, требовалось дать выход. У Луизы не было ни могилы, которую она могла бы посещать, ухаживать, выдергивать сорняки и заботиться о ней, ни надгробия, чтобы положить цветы, ни поросшего травой могильного холмика, к которому можно было бы прийти, когда душа просила уединения. Лоренцо проводил время в заботах. У Луизы остались только маленькие платья Селены, которые дочка уже никогда не наденет. Как только она произнесла свою клятву Пресвятой Деве Марии — «подари мне еще одного ребенка, и я посвящу свою жизнь добрым делам во имя твое», — появился Лоренцо с ребенком на руках. Девочка кричала: «Мама! Мама!» И обняв дитя, Луиза почувствовала, как любовь заструилась из ее сердца, словно пробивший плотину кристально чистый ручей. Она знала, что Пресвятая Дева Мария вняла ее молитвам, и хотя она всегда будет горевать о малышке, похороненной в песках, Луиза станет любить этого ангела всем сердцем и, как и обещала, посвятит свою жизнь добрым делам.