Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан Страница 59

Взгляд был ледяным, на губах играла едва заметная улыбка. Он любил свою работу, даже в такие моменты, а может, именно в такие моменты он понимал, как же правильно сделал свой выбор. В конце концов, он поспал, и его ждало новое приключение, и сила уже билась в нем, бурлила и требовала выхода.

– Золушка, – сказал он, после короткого обмена положенными фразами и паролями, – собирайся на бал, нас уже заждались там, где восходит солнце.

Еще через 5 минут он уже пил кофе, стоя у темных окон своей кухни. Там царила ночь, мир спал, но для него день уже начался, и он обещал быть долгим.

3

Судьба всегда сама решает, всё и за всех. Она как невидимый капитан правит человеческими жизнями, иногда сталкивая их, иногда разводя в бесконечном океане мироздания. Она надувает паруса, и корабли с хрупкими человеческими душами устремляются в перед, в неизвестность, даже не подозревая, что мчится им навстречу и под каким парусом. Так было в то ясное утро в Такасе, ветер судьбы, принесший ураган на другом конце света, пролетел через континент и наполнил паруса корабля, на борту которого было написано «Фатима».

В это утро они встали раньше обычного, ее ждали дела гостиницы, его – очередной летний день, полный приключений. Ян, напоминающий маленького негритёнка, еще плескался в ванной, а она готовила завтрак. Сейчас она не была Фатимой, сейчас она была просто матерью, с улыбкой готовящей еду для своего ребенка. Просторную кухню их дома заливал яркий солнечный свет, здесь, на юге, солнце светило как-то по-особенному, пронзительно и жизнерадостно. И она улыбалась, жмурясь, когда попадала в яркий луч, и тихонько напевала что-то, услышанное по радио. Она бы не узнала сама себя, если бы вдруг увидела со стороны эту картину, всего 10 лет назад она могла поклясться, что никогда не станет такой, но стала и, что самое невероятное, была счастлива. В ней действительно уживались две сущности, сросшиеся, как сиамские близнецы, совершенно разные и самостоятельные, и одновременно связанные и неразделимые, имеющие одно сердце и одну душу на двоих.

– Ян, если не хочешь есть резиновый омлет, поспеши! – крикнула она, грациозно перемещаясь по кухне, эта грация тоже была общей, так двигалась Фатима.

Наверняка укладывает волосы, подумала она, наливая в высокий стакан с изображением человека-паука сок. Сегодня Ян должен был ехать на экскурсию с классом, а к одной из одноклассниц он был неравнодушен. Всё лето они общались по интернету, иногда встречались на пляже, и вот наконец стрела Амура впервые пробила дыру в его сердце. Краснея и даже злясь, он недавно признался ей, что «из всех придурашных девчонок Лиза самая нормальная», а потом заявил, что «вообще-то она тоже ему не нравится и бесит его».

– И чем же она тебя так бесит? – Спросила Фатима, тщательно скрывая улыбку, тайны детей почти всегда прозрачны для взрослых. Почти, но не всегда. И в тот момент она не была Фатимой.

– Она делает вот так, – и он тряхнул головой, отбрасывая невидимые волосы за спину, – и еще постоянно морщит нос, когда смеется.

– И ты всё это заметил? – Она по-прежнему была серьезна. Чтобы не обидеть его, чтобы показать, как это важно, и как серьезно она к этому относится.

– Конечно! – Он опять покраснел и отвел глаза, а когда поднял, она увидела в них знакомую, почти взрослую злость. Он уже вырос настолько, чтобы совершить первое открытие – внутри него есть что-то, неподвластное и неконтролируемое, что-то, подчиняющее волю и сокрушающее планы. Оно причиняло радость, горькую и мучительную; и боль, сладкую и пленяющую. И это пугало и злило его.

И сейчас он никак не мог выйти из ванной, потому что сегодня на него будет смотреть она, а волосы это понимать отказывались.

– Ян! – Позвала она уже другим тоном, когда пар над омлетом исчез, а он по-прежнему торчал в ванной, – иди сюда и съешь свой завтрак, иначе предстанешь пред одноклассниками лысым.

Дверь тут же открылась, с недовольной гримасой он уселся за стол, дни под солнцем сделали его кожу темной, а волосы – почти белыми, и сейчас они торчали в разные стороны, хотя было видно, что попытки привести их в нормальный вид предпринимались.

– Может, и надо стать лысым, – раздраженно заявил он, ковыряя омлет, – всё равно ни фига не получается! Я выгляжу как придурок!

– Ты сейчас ведешь себя как придурок, – спокойно сказала она, мысль о том, что сладкий период заканчивается, и впереди их ждет темное, смутное время переходного возраста, промелькнула тенью и ушла, но след остался, вязкий и липкий. – Прекрати ныть и поешь, а потом, если тебе будет угодно, я помогу тебе с прической.

Он уткнулся в тарелку и начал с удвоенной силой ковырять омлет. Он изменился, всего за месяц, но он стал другим. Он взрослеет, подумала Фатима, не сводя своих горящих глаз с мальчика напротив, и скоро всё не будет так радужно и спокойно. Его тут вообще быть не должно, сказал тихий ледяной голос в ее голове, не должно, и ты это знаешь. Она ненавидела этот голос и всё, что он говорит, но где-то в темных глубинах ее сознания, там, где обитала Фатима, она понимала, что он прав. А в такие моменты понимать это становилось легче.

А что будет потом, задалась вопросом она, смогу ли я выдержать все эти истерики, непослушание и конфликты? До этой поры всё было так легко, но она и тогда знала, что это не навсегда, всё хорошее слишком быстро заканчивается. Но хорошее можно вернуть, шепнул другой голос, тот, который уговорил ее вернуться и забрать корзинку с малышом, счастье – это дерево, посаженное нами, будешь поливать его – соберешь плоды, или, увидев парочку сорняков или гусениц, ты его просто срубишь?

Она и сама не знала, как поступит, она была другой, не такой как все, и иногда сама себя удивляла. В конце концов, можно отправить его в какую-нибудь закрытую школу, снова шепнул ледяной голосок, слава богу, денег у тебя хватит на любую. Да, это было бы так легко и так разумно, но было еще кое-что. Во-первых, она знала, каково это: не быть рядом с родителями, не быть в семье, каково, когда тебя бросают, а такой поступок вполне мог быть расценен как отказ от него, между ними навсегда образовалась бы пропасть. И пусть они избежали бы штормов и ураганов и со временем проложили бы мостики над этой пропастью, но она никуда бы не