Линда Ховард - Все, что блестит Страница 59

Джессика заперлась в гигантской ванной и встала под душ, будучи не в настроении принимать долгую расслабляющую ванну. Когда она вытерлась полотенцем, то заметила тёмно-синий халат, висящий на крючке на двери, и поскольку она не принесла с собой ночную рубашку, то позаимствовала халат и закуталась в него. Он был огромным, и ей пришлось подвернуть рукава, чтобы из них выглядывали руки, и поднять подол, чтобы можно было ходить. Так, держа собранную материю в руках, Джессика и вышла из ванной.

— Очень соблазнительно, — растягивая слова, медленно произнёс развалившийся на кровати Николас.

Джессика застыла на месте, уставившись на него. Он везде погасил свет, кроме прикроватной лампы, и сбросил покрывало с кровати. И он был полностью раздет.

Она не стала изображать, что неправильно истолковала его намерения. Нервным движением она отбросила волосы с лица.

— Я не хочу спать с тобой.

— Это хорошо, потому что я тоже не собираюсь спать.

Её лицо запылало от гнева.

— Не играй со мной в словесные игры! Ты очень хорошо понимаешь, что я имею в виду.

Сощурив свои чёрные глаза, он обвёл её взглядом от пальчиков голых ног до взъерошенных волос.

— Да, я знаю очень хорошо, что ты испытываешь отвращение к тому, чтобы разделить со мной постель, но я — твой муж, и я устал спать в пустой кровати. Очевидно, что, если ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы тайком переправиться в Афины, то способна и на то, чтобы выполнить свои супружеские обязанности.

— Ты слишком сильный, и я не смогу помешать тебе, — с отчаянием воскликнула Джессика. — Но ты знаешь, что я не хочу тебя. Почему ты не хочешь прислушаться ко мне? Почему ты отказываешься позволить мне самой разобраться в своих чувствах?

Он только покачал головой.

— Не пытайся спрятаться за словами, это не сработает. Сбрось халат и иди сюда.

Она вызывающе обхватила себя руками и впилась в него взглядом.

— Я не бросала тебя! — настаивала она. — Я просто хотела провести некоторое время в одиночестве и подумать наедине сама с собой, обрести душевное равновесие, но я знала, что ты никогда не ослабишь цепи и не позволишь мне уйти, если я попрошу тебя.

— Я сожалею, что ты именно так воспринимаешь наш брак, — его голос звучал вкрадчиво, но выражение лица было угрожающим. — Джессика, любимая, ты сама подойдешь ко мне, или мне придётся привести тебя?

— Я полагаю, что ты вынужден будешь привести меня сам, — заявила она, не сдвигаясь ни на дюйм.

Она задрожала всем телом при мысли о повторении его прежних любовных ласк, и страх, который она чувствовала, должно быть, не остался незамеченным, потому что она увидела, как выражение его лица слегка смягчилось.

— Ты не должна бояться, — сказал он, поднявшись с кровати и с естественной грацией выпрямляясь во весь рост.

У неё в горле спёрло дыхание от непривычной красоты его обнажённого тела, но в то же самое время, охваченная тревогой, она попятилась от него.

— Нет. Я не хочу этого, — словно ребёнок, сказала она, поднимая руку, чтобы оттолкнуть его. Но Николас просто поймал ее руки и притянул ее поближе к себе, его мужской аромат окутал ее и создал ощущение, что она окружена им.

— Не противься мне, — прошептал он, распахивая халат свободной рукой и сдвигая его с её плеч, позволяя одежде стечь к её ногам синей лужицей. — Я обещаю, что не причиню тебе боли, любимая. Настало время, чтобы ты узнала о том, что значит быть моей женой, и это урок, которым ты будешь наслаждаться.

Джессика вздрогнула, застыв от страха, её кожа покрылась мурашками, когда он наклонился, чтобы прижаться горячим ртом к нежному изгибу её плеча. Она помнила прежнюю ночь, когда он мягко разбудил её желание, а затем оставил неудовлетворённой — расчётливый шаг, который оскорбил её и выбил из колеи. Его физические ласки были горячими и требовательными, но мозг всегда оставался настороженным и холодным, незатронутым безумно меняющимися ощущениями, которые настолько волновали её. Неужели это просто другой, более расчётливый маневр, чтобы попытаться сломить её дух и приручить её, подчинить его власти?

Она вырвалась от него, протестующе мотая головой.

— Нет, — повторила она, хотя и не питала надежды, что он примет её отказ.

Николас двигался стремительно, поднял её на руки и пронёс несколько шагов до кровати. Он уложил её на прохладные простыни и опустился следом, руками и ногами обхватывая её и удерживая в неподвижности.

— Просто расслабься, — почти напевал он, покрывая нежными поцелуями её плечи и шею, коснулся дрожащих губ. — Я позабочусь о тебе, любимая, на этот раз тебе нечего бояться.

Джессика яростно отворачивалась от него, и тогда он прижал губы к её подбородку, к чувствительной раковине уха. Она издала сдавленный протестующий звук, и он пробормотал ей что-то успокаивающее, касаясь её лёгкими поцелуями, проводя пальцами по телу, познавая мягкие изгибы фигуры, и заверяя её, что на сей раз он не собирается быть таким нетерпеливым с ней.

Она пыталась отстраниться от соблазнительной силы этого огня, от неуловимых прикосновений к своей коже, но она не была холодной по своей природе, и, в конце концов, разум её начал тускнеть и затуманиваться. Незаметно она стала расслабляться в его руках, и согретая ласками кожа воспламенила жар женщины, в которой пробуждалось желание. Между тем он не спешил, поглаживая и лаская её так, как будто она была котёнком, и, наконец, она сумела судорожно вздохнуть и повернула голову, чтобы встретиться с его губами.

Его поцелуй был медленным и глубоким, страстным, но ничего не требующим, и он длил его, пока, наконец, она не потеряла самообладание, и нетерпеливо задвигалась навстречу Николасу, обвив руками его шею. Возбуждение бежало по её венам, она чувствовала себя как в огне, кожа пылала, и только прикосновения его рук и тела давали ей какое-то облегчение.

Наконец, она почувствовала, что больше не в силах выдержать это и отчаянно сжала его руками, он накрыл её податливое тело своим и овладел ею с нетерпеливым желанием. Джессика, всхлипывая, выдохнула и выгнулась под ним, упиваясь ощущением слияния с его телом, целиком погружённая в растущую пульсирующую жажду своего тела, которую он нежно удовлетворил.

Но его нельзя было так легко удовлетворить. Она ранила его надменную греческую гордость, когда попыталась оставить его, и он потратил долгие ночные часы, заставляя её признавать снова и снова, что он полностью владеет её телом. Николас не был жестоким, он ни разу не потерял самообладания. Но он возбуждал её своими настойчивыми, долгими ласками и вынуждал умолять его об освобождении. В это время она была полностью погружена в страсть, и ничто не имело значения для неё, кроме потребности быть в его руках и принимать его любовные ласки. Только следующим утром, когда Джессика проснулась и посмотрела на спящего мужа, по её спине пробежал холодок, и она задумалась о его побуждениях.