Имплант - Маргарита Андреевна Фатеева Страница 6

– Мы зашли слишком далеко. Мне уж нечего терять, дорогая. Моя дочь умирает, и я взял на себя грех начать это дело, и я намерен довести его до конца. Наш ребенок… Он даже ещё не родился. И я вряд ли думаю, что у него будет здоровая генетика, учитывая, какая психически неустойчивая его мать.

Его слова оставили меня буквально без воздуха в легких. Во рту пересохло, а все органы, казалось упали внутри. Сердце качало кровь, которая била в ушах, как огромный колокол. Что-то ещё стало мною двигать. Я чувствовала, как красная пелена ярости и отчаяния надвигается на меня. То, что я так долго глушила в себе таблетками, смешивая их с алкоголем. Моё сердце… Я очень хотела жить.

– Хави, подойди ко мне, пожалуйста, и поцелуй меня в последний раз… Я прошу тебя, – сказала я дрожащим голосом. Накатила волна тошноты.

Хавьер снисходительно стал меня разглядывать, как будто я самое экзотическое насекомое в джунглях, которое ему приходилось видеть. Он знал, что я в его власти, и он торжествовал победу. Наверное, так он хотел очистить свою совесть, и моя смерть была для него почти что нежным ритуалом.

Только представьте, сердце любовницы дает жизнь дочери. Бьется в её груди до последнего удара.

Хавьер подошел ко мне и наклонился. Краем глаза я заметила, что рубашка его странно выпирает сзади. Моя любимая рубашка, Ральф Лоран, которую я ему подарила на прошлое Рождество, а потом проводила много ночей, кутаясь в неё и вдыхая запах любимого человека… который исчез. Передо мной был уже не Хави, а мой палач, который хотел отнять у меня жизнь и дать её кому-то другому.

– Я буду скучать, Мария… – прошептал он мне на ухо. Мы встретились глазами. Мои зеленые глаза, распухшие от слез и полные ужаса. Его ореховые глаза цвета настолько необычного, что, черт возьми, лучше бы я запомнила его рэйбены. Я вижу узор его радужки, его широкий зрачок, готовый меня поглотить, как в моих снах.

Я целую его неистово, он отвечает мне. Мы снова так близко, снова касаемся друг друга, у меня ощущение, что нас разделяет пропасть, ведь несколько дней назад я просыпалась и была и одновременно счастлива, и испытывала вселенскую печаль оттого, что его присутствие в моей жизни сделало меня самым одиноким человеком в мире.

Когда его губы отрываются от моих, наши носы до сих пор соприкасаются. Я снова подношу руку к губам.

– Я люблю тебя, Хави. А себя я всё-таки хочу спасти от этой любви.

Я не знаю, откуда у меня взялись силы сделать это настолько быстро и неожиданно для него. В кровь выбросился адреналин, и я в долю секунды вытащила изо рта злосчастный штырь, одной рукой схватила его за шею, а другой вонзила штырь в эти сплетенья ореховой радужки. Я думаю, он не понял, что произошло. Я чувствовала, как под пальцами лопается глаз, и теплая смесь крови и стекловидного тела заструилась по моим пальцам. От неожиданности Хавьер упал на плиточный пол. Его крик показался мне нечеловеческим. Моё чудовище. Моя любовь.

Я прижала его к полу насколько смогла, вооружившись только штырем. Он держался за глаз, его шея, его рубашка была пропитана кровью, когда я, вспомнив уроки самообороны из университета, надавила со всей силы на второй глаз большим пальцем. Выдавить мне его не получилось, но Хави стал метаться как обезумевший от боли зверь.

Ты мыслишь четко и прагматично. Там, у него за поясом, пистолет.

Я схватила его за рукоятку, но не смогла удержать, потому что Хавьер набросился меня настолько яростно, что я теперь упала на пол и ударилась головой. В глазах потемнело. Пистолет упал рядом с нами, теперь это был вопрос нескольких секунд.

С неожиданной для себя прытью я ударила его головой (там уже действительно нечего терять) и вырвалась из-под него, поползла к пистолету и дрожащими, потными, кровавыми руками схватила его.

– Hija de puta!! Pedazo de zorro! Perra!! – хрипел Хавьер, пытаясь схватить меня за ногу, но кровь и остатки глаза мешали ему понять, в какую сторону нужно бросаться.

Кажется, я даже не прицелилась. Я нажала на курок и раздался выстрел. Хави дернулся и схватился за шею, которая мгновенно окрасилась багровой жидкостью. Его кровь стекала между пальцев, глаз превратился в грязное месиво, он хрипел и хватал ртом воздух.

Мне показалось, что его хрипы никогда не прекратятся. Они будут преследовать меня вечность, пока сердце ещё бьется в моей груди.

Я не знаю, сколько прошло времени, но Хавьер неподвижно лежал на полу в луже крови.

Склонившись перед ним на коленях, я не могла поверить, что я его всё-таки убила. Мне стало трудно дышать, но слез не было. Я обшарила карманы его джинсов, и тут удача решила обернуться ко мне. Ключ. Это должен быть ключ от моей цепи.

Не помню, сколько я не могла совладать со своими руками и трясущимися пальцами, но тут ключ всё-таки поворачивается в замке и железное кольцо поддается. Господи, какое чудо…

Бежать. Бежать.

Неведомая сила придала мне энергии, я кинулась к открытой двери своей тюрьмы и оказалась в коридоре. Уже были слышны крики других людей, это были люди Хавьера, охраняющие здание.

Пути назад нет. Я оборачиваюсь и вижу в другом конце коридора маленькое окно, но я могла бы в него пролезть. Какой это этаж? Я же просто упаду и разобьюсь об асфальт. Я даже не знала, где я.

Кажется, я чувствовала себя как будто во сне, потому что сейчас я не помню, как в мою бедную голову пришла идея выстрелить в это чертово окно и с разбегу прыгнуть.

Я прыгаю в окошко, не замечая, как осколки терзают мою жалкую больничную ночнушку, мои босые ноги, а шов расходится на бедре. Кажется, я сошла из кадров из фильмов про психопатов и их жертв. Да уж, иногда жизнь оказывается гораздо хуже вымысла.

Благослови Господь эти фавелы. Здесь каждое здание расположено очень близко друг к другу, а высота домиков разная, и под моим окошком оказалась чья-то крыша. Только бы спрятаться до рассвета, только бы найти убежище и телефон… Ватными ногами я пошла по крыше, перелезла на соседний дом. Я слышала топот сзади, я чувствовала невидимое дыхание за моей спиной, он