Сохейр Хашогги - Мираж Страница 6

— Леди, мы — иммиграционная служба и работаем в аэропорту.

Да, да, конечно, все это так. Вот только…

Доехав до здания аэровокзала, машина свернула влево и проехала через ворота прямо на взлетную полосу. После короткого разговора с охранником никто не чинил им никаких препятствий. Автомобиль остановился возле маленького частного самолета с уже работающими двигателями.

— Выходите! — гаркнул рыжеволосый, стараясь перекричать вой самолетных моторов. — Поднимайтесь на борт этой замечательной птички!

Он помог Дженне выйти и машины и взял ее под локоть. Черноволосый пристроился с другой стороны и тоже взял ее под руку. Дженна была близка к обмороку.

— Подождите, вы же собирались отвезти меня к себе офис. Что это за самолет?

— Мы летим в Нью-Йорк, — пояснил рыжеволосый, — чтобы встретиться с директором нашей конторы. Видать, вы не мелкая рыбешка, мисс Бадир.

Дженна совершенно растерялась. Так вот, значит, как работает закон в Америке. За пятнадцать лет своего пребывания здесь Дженна не раз была свидетелем того, как вызывали полицию, давали показания. Видела она и то, как производятся аресты. Ей следовало бы быть готовой к подобному повороту событий. Она должна позвонить Брэду. Может быть, ей разрешат позвонить в самолете? Но, поднявшись по трапу, Дженна вдруг поняла, что уже никогда и никуда не сможет позвонить. Что-то было не так, это «что-то» вселяло ужас. Нет, не только из-за того, что она оказалась единственным пассажиром… Пилоты — она видела их через открытую дверь кабины — были не американцы. Французы? Или?.. Нет, нет, этого не может быть!

К Дженне, неслышно ступая, подошел пожилой стюард.

— Желаете кофе, мадам? Или прохладительного?

Это какой-то сюрреализм. Ночной кошмар.

— Мне ничего не нужно. Ничего, кроме объяснений! — Дженна повысила голос, надеясь криком приободрить себя.

— Конечно, конечно, — вежливо попытался успокоить ее пожилой. — Вам обязательно все объяснят, и очень скоро, но, видите ли, я всего лишь стюард. Так, может быть, вы все же хотите освежиться?

— Да, хочу, — заявила Дженна. — Принесите мне «перье»!

— Слушаюсь, мадам.

Дженна одним духом осушила принесенную бутылку минеральной воды. Стрессы надо гасить. Боже, какая жажда! Надо будет держать в кабинете минеральную воду для пациентов. Раньше эта простая мысль как-то не приходила Дженне в голову.

И вдруг наступило озарение. Дженне все сразу стало ясно. Так ясно, что она едва не расхохоталась. Какая же она была наивная! Воображала, что сможет убежать, стать счастливой, обрести свободу, жизнь и любовь! Дженна отчетливо представила себе своего мужа Али, протянувшего к ней руки через годы. Миллиарды долларов сделали эти руки длинными и цепкими, от них не дано спрятаться никому, и вот теперь она, Амира Бадир, возвращается домой, чтобы умереть.

Перед ее внутренним взором встали два дорогих образа — Карим… и Брэд. Амира Бадир провалилась в черноту забытья.

Часть первая

Амира Бадир

Аль-Ремаль («Песок»), конец шестидесятых

Даже жаркому полуденному солнцу было не под силу преобразить окованные железом мрачные и грозные ворота тюрьмы аль-Масагин. Снизу казалось, что крыша этого страшного здания упирается в небеса. Приглядевшись, на правой створке ворот, почти у самой земли, можно было заметить зияющую пробоину в железной обшивке, обрамленную заусенцами искореженного металла. Поговаривали, что отметина эта появилась очень и очень давно.

Если верить рассказам, которые слышала Амира, пробоина была делом рук одной молодой женщины, чей муж был приговорен к пожизненному заключению в аль-Масагине. Как говорили деревенские старухи, горе помутило разум молодой жены, и она, сев за руль машины своего мужа (что строжайше запрещено законом), поехала к тюрьме и на полной скорости протаранила ее ворота. Охранники открыли огонь, и безутешная женщина, не снижая скорости, отправилась в рай, чтобы поджидать там горячо любимого мужа.

Эта романтическая история звучала подлинным гимном могуществу истинной любви, и тринадцатилетняя Амира верила каждому ее слову. Любовь способна толкнуть человека на странные и недозволенные поступки.

А сейчас юная Амира ждет, когда Ум-Салих, деревенская повитуха, позвонит в колокольчик у входа в тюрьму. Тяжелая медь издавала неожиданные для столь мрачного места мелодичные звуки.

В ту же секунду, снова поджидая посетителей, появился одетый в хаки охранник. Ворота со скрежетом отворились, приоткрыв черное чрево аль-Масагина. Стражник знаком предложил повитухе следовать за ним. Амира, как тень, проскользнула в тюрьму вместе с женщиной. На девочке была черная абия, из-под которой выглядывало дешевенькое цветастое платьице из искусственного шелка, противно прилипавшее к коже при каждом движении, грубые ременные сандалии тисками сдавливали ноги.

Это и неудивительно, ведь она привыкла одеваться в тончайшие шелка и носить обувь, сшитую на заказ известным итальянским мастером, оплачивать услуги которого могла себе позволить далеко не каждая семья. Но сегодня Амира была не дочерью Омара Бадира — одного из богатейших людей аль-Ремаля, а всего лишь племянницей бедной деревенской повитухи.

Амире и раньше приходилось прибегать к маскараду, она много раз наряжалась мальчиком, надевая белые таби и гутру и закрывая лицо темными очками, чтобы стать неузнаваемой. В таком виде она училась водить машину отца — поначалу с помощью старшего брата Малика, который делал это лишь из озорного желания нарушить установленный порядок. Для Амиры же эти поездки были настоящим наслаждением: хотя бы несколько минут она могла свободно делать то, что позволялось даже беднейшему из мужчин аль-Ремаля.

Но сегодняшний маскарад не был забавой. На кон поставлены жизнь и смерть и, что еще более важно, честь семьи. Амира знала, что если обман раскроется, то никакие богатства отца не спасут ее от наказания, при одной мысли от которого девочку охватывала дрожь.

— Что ты волочишь ноги, как старуха! — прикрикнула на нее Ум-Салих. — Иди смелее, здесь нечего бояться.

Стражник, высокий, крупный, грузный мужчина, хрипло, с присвистом расхохотался.

— Это в Масагине-то нечего бояться, мать? Пожалуй, тебя следует выпороть за лжесвидетельство. — Стражник снова расхохотался.

«Как можно разговаривать и шутить в таком месте?» — изумилась Амира. Когда она была еще совсем малышкой, то пыталась представить себе тюремную обстановку, но истина о том, что творилось там на самом деле, не могла бы привидеться ей в самом страшном ночном кошмаре.