Марна Келлог - Бриллиант Страница 61

Я открыла глаза.

— «Джонни Уокер блэк», пожалуйста. Двойной. Без льда.

Я подумала о подозрениях Томаса Кертиса относительно Оуэна и решила, что он спятил.

Я подумала о том, стоит возвращаться или нет. Неужели это действительно все? Неужели я покончила с лондонской жизнью?

Я подумала о леди Мелоди, оставшейся наедине с Оуэном. И умершей так странно.

Я подумала о потайной двери, ведущей с улицы в кабинет Оуэна, и представила Тину, лежавшую на диване. Мертвую.

Смогу ли я действительно поверить в то, что Оуэн вколол ей смертельную дозу героина в вену между пальцами ног? Нет! Убить двух женщин в один день? Слишком жестоко! Слишком безвкусно. Слишком мелодраматично.

Я подумала о мебельной афере Оуэна и Гила.

О взрыве.

И попросила еще виски.

Как я радовалась, что лечу Домой. Ждут ли меня приглашения от соседей к ужину?

Я снова подумала об Оуэне, развлекавшемся в шотландском замке лорда Сплодинга. Как усердно он уверял, что там будут одни мужчины! А ведь я, несмотря на все свои усилия, по-прежнему ему не верила. И как бы ни старалась утопить свои сомнения в скотче, зеленая змея ревности вовсю разошлась в животе: извивалась, вертелась, впивалась…

Я подумала о трио мертвых жен Оуэна и решила, что, хотя эти смерти выглядят немного странными, все они не очень для меня подозрительны. Слишком хорошо я знала Оуэна: лучше любой женщины, с которой он имел дело, не считая, вероятно, матери. И почувствовала бы ложь, независимо от того, о чем шла речь: об убийстве или другой женщине. Интересно, сколько других женщин считали точно так же? Что они знают его лучше остальных, если не считать матери?

Будет ли он скучать по мне?

Я подумала о том, как все усложнилось. Очень хочется, чтобы все вернулось в прежнее русло, как было до встречи с Оуэном.

Я подумала о руках Оуэна, ласкающих мое тело, и переменила позу. Позволила колоколам тревоги, бряцавшим в голове, смолкнуть, затопила сомнения волнами удовольствия, наслаждения и острого желания.

Глава 53

Через полтора часа мы снова нырнули в облака и приземлились в Марселе.

Здесь лило как из ведра. Струи воды безжалостно били по спинам и головам. Настоящее стихийное бедствие. Но для этого времени года было на удивление тепло, а в воздухе стоял свежий запах моря. Совсем не то, что сырая, удушливая, ледяная, пропитанная усталостью миллионов людей городская атмосфера Лондона. Впрочем, мне было все равно, метель или ураган: я была невероятно счастлива оказаться здесь. Пришлось застегнуть плащ, открыть зонтик и добежать до парковки, где можно было оставлять машину на неопределенный срок. Дождь затуманил яркий свет фонарей. На забитой автомобилями стоянке в этот поздний час почти не было людей, если не считать пассажиров моего рейса. Я проследила, куда направился каждый, и подождала, пока они уедут, прежде чем направиться к своей машине. Вынула из кармана пульт сигнализации и нажала кнопку. Фары моего черного микроавтобуса «мерседес» мигнули. Я широко улыбнулась и открыла дверцу. Даже камни в жакете и лифчике перестали впиваться в кожу. Я рывком стащила парик, вынула шпильки из волос и запустила туда пальцы, массируя голову. Расстегнула жакет. Сняла очки, вынула контактные линзы, намазала губы помадой и блеском. Закурила сигарету, включила зажигание, заплатила служащему и выехала на шоссе дю Солей.

Машин почти не было, и после большой развязки у Салон-де-Прованс Мне встречались в основном грузовики. Только я одна мчалась в дождь мимо зеленых холмов и довольно скоро свернула на шоссе поуже, ведущее к Оргону, а оттуда — налево, на проселочную дорогу, тянувшуюся по равнине. Вокруг было темно, как в пещере. Едва зазеленевшие платаны, высаженные по обе стороны дороги, приветливо махали ветвями, освещенными фарами «мерседеса». Я медленно одолевала свирепую бурю. Дождевые капли оглушительно стучали по крыше. Не доезжая до городка Эгальер, я повернула направо, пересекла канал Альпиль и въехала через ничем не примечательные ворота, мои ничем не примечательные ворота, на усыпанную щебнем аллею, обсаженную оливами и вьющуюся между засаженными подсолнечником полями. Обогнула купу деревьев и увидела его. Свет горел только в одном окне моего маленького желтого деревенского домика со ставнями цвета голубого гиацинта.

Добро пожаловать домой, Кик.

Ах-х. Наконец-то можно вздохнуть свободно.

Я метнулась под дождем на кухню, просторную, облицованную яркой плиткой комнату с тремя ресторанными плитами на восемь горелок каждая и длинным прямоугольным дубовым столом, на котором стояла миска со свежими фруктами. На стопке корреспонденции лежала записка от Пьера, моего управляющего:

«Добро пожаловать домой, мадам. Элен набила холодильник всем необходимым. Если что-то понадобится, завтра с утра она свободна. Почта на разделочном столе. Утром я еду в Сен-Реми, к доктору, но днем вернусь: нужно обсудить состояние вашего сада. Надеюсь, поездка была приятной. Пьер».

Почта в основном состояла из счетов, извещений и пары приглашений. Я налила себе виски, отнесла стакан в темную гостиную и встала у окна, выходившего на долину и горы. Не знаю, сколько я там простояла. В голове не было ни единой мысли. В душе — ощущение невероятного счастья.

Наконец я закурила сигарету и всмотрелась в свое отражение в стекле. Давно уже я не выглядела такой спокойной и умиротворенной. Как мне надоело постоянно быть подтянутой, энергичной, деятельной.

Я громко засмеялась. О Господи, как же хорошо!

Немного погодя я вымыла стакан, поставила в посудомоечную машину, все прибрала, выключила свет и прошла в спальню, светло-желтую с белым, уютно-безмятежную. Зажгла огонь в камине, подбросила веточек сухого розмарина и включила нагреватель в душе. Пока вода подогревалась, я разделась и накинула старый розовый махровый халат. Встала на четвереньки, вынула из пола несколько светло-желтых керамических плиток и открыла сейф. Я привезла не все камни, только самые лучшие, весом от двадцати пяти карат, в основном лучшие бриллианты и, разумеется, кашмирские сапфиры. Липучка на потайных карманах моего жакета и лифчика с треском разошлась, открыв десятки сверкающих камней. Я рассортировала их, уложила в мешочки, спрятала в сейф вместе с браслетом, паспортом и бумагами на имя Леонии Чейз и вынула другие документы: французские водительские права, страховой и медицинский полисы.

Я была дома. Мое собственное имя, моя собственная ферма, мой собственный город, моя собственная жизнь.

Я легла на горячий кафель скамьи в сауне и больше уже ни о чем не думала. Почистила зубы, протерла лицо молочком, легла в постель и, убаюканная дождем, уснула как мертвая.