Валентина Мельникова - Камень любви Страница 63

Подошел Анатолий, довольно улыбаясь, вытер пот со лба, размазав по лицу грязь.

— Кажется, управились, — он похлопал себя по карманам, видно, искал сигареты, спросил возникшего рядом Митяя: — Закурить есть?

— Так вы ж не курите! — удивился тот.

— Бросил, — засмеялся Анатолий, — а сейчас вдруг потянуло!

— Я вот тоже пару раз затянулся бы, но размокли заразы, пришлось выбросить, — вздохнул Митяй и посмотрел на небо. — Совсем рассвело, а Севки все нет! Хотя мы и без Каскара ловко управились!

Ева с озабоченным видом поинтересовалась:

— Чему радуемся? А где пятый бандит, никто не задумался?

— Затаился где-нибудь, — отмахнулся Митяй. — Увидел, что дружков обезвредили, и дал стрекача. Да и пусть бегает, только и его черед придет…

— Не говори чепухи, — нахмурилась Ева, — судя по всему, он-то как раз вожак этой стаи. Схватили шестерок, а пахана упустили.

— И что? — не сдавался Митяй. — Полиция расколет этих придурков в два счета. Так что недолго пахану бегать…

— Ерунду не болтай, — рассердилась Ева. — Шестерки, они и есть шестерки, вполне возможно, главаря даже в лицо не видели, тем более не знают, кто он такой. А эта тварь маску снимет, и снова — добропорядочный гражданин. Однозначно, только ему известно, кто заказчик, парни стопроцентно не в курсе!

— Я понял! — перебил ее Анатолий. — Чтобы найти вдохновителей водевиля со стрельбой, нам нужно поймать последнего бандита.

— Если бы водевиля, — буркнула полька. — Тут по законам жанра боевик устроили из жизни Дикого Запада.

Татьяна не обращала внимания на их перепалку. Она отошла в сторону и напряженно вглядывалась в посветлевшую чащу леса. Там уже распевали птицы, включил трещотку дятел, где-то за рекой робко прокуковала кукушка. А Татьяна ловила, сопоставляла, отбрасывала и выбирала один нужный из того обилия запахов, на которые так щедра просыпающаяся природа.

— Он здесь, — сказала совсем тихо, но почему-то все ее услыхали. — Недалеко. Никуда не ушел…

Осторожно ступая, Татьяна направилась к «Ниве», забыв, что за нею с изумлением наблюдают. И было чему удивляться! Со стороны она напоминала большую кошку, крадущуюся к добыче. Те же плавные движения, вытянутая шея, бесшумные шаги…

— Смотри, — прошептала Ева Анатолию, — охотница! Вот что гены вытворяют! Ей бы сейчас в руки лук да шкуру на бедра…

И окликнула:

— Танюха, ты далеко?

Но Татьяна, не повернувшись, подняла правую руку с растопыренными пальцами на уровне головы — внимание, мол, — а левую вытянула в направлении «Нивы».

— Что такое? Что она увидела? — встревоженно спросил Анатолий.

— Услышала! — Ева поняла все первой. — Бандит где-то за «Нивой».

И бросилась за Татьяной.

— Танюха, стой! Я сама!

Она передернула затвор, досылая патрон в ствол карабина. В этот момент Татьяна подошла к машине. И тотчас из-за нее метнулась тень. Человек в черном обхватил ее за шею, резко дернул, прижал к себе спиной и, приставив пистолет к щеке, пробурчал из-под маски:

— Вякнешь — пристрелю!

— Бросай оружие! — Ева остановилась буквально в пяти шагах, навела на них оружие. — Я ведь стрелять буду, прямо в голову, гадская погань!

— Давай, кто быстрее, ты или я, — ответил «гадская погань» и еще сильнее прижал к себе Татьяну. Ствол пистолета переместился к виску. — Мозги-то девке вышибу — не восстановишь!

— Чего ты хочешь? — спросила Ева и опустила карабин.

— Уйти! — ответил резко бандит. — И никакой стрельбы вслед. Девку прихвачу с собой, но высажу после того, как отъеду вон за ту горку, — кивнул он через плечо на ближнюю сопку. И предупредил: — Начнете стрелять, девке не жить!

— Хорошо! — с обреченным видом сказала Ева. — Но я тебя найду непременно!

— А это мы еще посмотрим! — Бандит на мгновение ослабил хватку, чтобы открыть дверцу машины.

И в этот момент Татьяна извернулась — отчаянно, резко, точно рысь, попавшая в ловушку, — рванула с его головы маску и вскрикнула одновременно с Евой:

— Пал Палыч!

И тотчас отлетела назад от удара в живот тяжелым армейским ботинком и покатилась по склону, увлекая за собой мелкие камни. Она еще слышала, как взревел мотор, и выстрел услышала, и взрыв едва не разорвал ушные перепонки, а следом, даже сквозь сомкнутые веки, ощутила взметнувшийся вверх огромный столб пламени, обдавший ее жаром, но уже не осознавала, что происходит, с кем, почему?..

Она больно ударилась то ли о пень, то ли о камень, затормозивший ее падение, на мгновение разлепила веки и увидела раскаленный багровый сполох над сопкой. Всходило солнце, а по степи скакали всадники с поднятыми вверх саблями, которые отливали золотом…

Глава 32

На небе ярко сияли звезды, но на востоке уже проявилась алая полоска зари. В воздухе висел тяжелый, раздиравший ноздри запах крови. Рядом возвышалось родовое знамя, воткнутое древком в раскисшую землю: на тяжело обвисшем зеленом полотнище — головы семи белых волков, хранителей Чаадара [28].

Она лежала на грязной, мокрой кошме, а к ее шее приник Киркей… Увидев, что Айдына очнулась, оторвался от нее и, сплюнув наземь багровую слюну, пробормотал с угрюмым видом:

— Тебя стрелой ранило. Если б кровь сгустилась в комок, его по жиле могло бы унести в голову или в сердце. Это верная смерть, поэтому я отсасывал комки твоей крови, пока рана не закрылась.

Айдына оттолкнула его. Попыталась встать и упала навзничь. А прямо над головой затеяли свой хоровод огненнокрылые хыс-хылых. Кто-то подхватил ее на руки и понес. Точно не Киркей. Она видела лишь пластины железной кирасы перед глазами и точечные заклепки на них. Поднять голову не хватало сил. А Киркей остался позади. Он стоял по колено в сухой траве, с бурой коркой на лице, сжимая в одной руке обломок меча, а в другой — островерхий шлем. Конский хвост на шишаке слипся то ли от крови, то ли от грязи.

Киркей становился все меньше, меньше. А перед ней в мертвенном свете луны открывалась степь — рыжая, бескрайняя степь, усеянная телами воинов. По ней бродили кони, бряцая удилами, выли псы, одуревшие от запаха крови. А огромный ворон, сидевший на древнем камне, вытягивал голову, оглушительно каркал и размахивал крыльями — созывал жадную до мертвечины черную братию на страшное пиршество…

Она собралась все-таки с силами и глянула в лицо того, кто нес ее на руках, и удивленно прошептала:

— Отец? Откуда ты?

Но Теркен-бег молча опустил ее на траву. Рядом журчал ручей. И Айдыне показалось, что сквозь шум воды она услышала ласковый голос: