Элеонора Мандалян - Крапленая (СИ) Страница 63

- Да, я отключила мобильный. И дома меня не было. Что-нибудь опять стряслось? Новые проблемы?

- Совсем наоборот. Больше похоже на сюрприз. Можете приехать? Я покажу вам что-то интересное.

- Хорошо. В течение часа буду.

Допив кофе, Андрэ спросил:

- У вас тут далеко метро?

- Две остановки на любом тролейбусе в сторону Крымского моста. Метро Парк Культуры.

- У меня в полдень на Таганке деловая встреча.

- Четвертая остановка по Кольцевой.

- Спасибо. А как ты смотришь на то, чтобы часика в три встретиться в городе и пообедать где-нибудь в ресторане? Я приглашаю.

- Боюсь, что днем я буду занята.

- Можно ближе к вечеру.

- Не раньше шести.

- Договорились.

Они спустились вместе на лифте. Катя показала Андрэ, как пройти к тролей-бусной остановке и, пообещав, что будет ждать его в половине седьмого у метро Арбатская, вернулась назад, к своей машине.

Работа в «Купеческом доме», как она его для себя окрестила, шла полным ходом. Бригадир, встретив Катю у подъезда, провел ее по всем комнатам и этажам, демонстрируя новую электропроводку, новые водопроводные трубы. Когда обход был закончен, он с загадочным видом сказал:

- А теперь, хозяйка, мой сюрприз.

Они спустились по плавно расширявшейся книзу лестнице на первый этаж.

- Вы хорошо здесь все помните?

- Еще бы, Леша. Мы облазали с тобой всё снизу доверху десятки раз.

- Вот именно. Оказывается, все да не все.

- Слушай, бригадир! Кончай интриговать. Показывай, что ты там откопал.

- Что у нас было позади этой лестницы? – Он облокотился на широченные деревянные перила, заканчивающиеся у нижней ступеньки фигурным завитком.

- Стена, Леша. Стена. Ты нашел в ней клад?

- Ну, клад не клад. А о том, что нашел, думаю, предыдущий владелец даже понятия не имел. А следовательно и в стоимость дома не включил. Мои рабочие, прежде чем начать штукатурить стенку под лестницей, решили проверить ее на прочность и долбанули по ней молотком, - с энтузиазмом принялся рассказывать бригадир. – Молоток неожиданно провалился в пустоту. Еще удар. Еще. И легкая перегородка разлетелась на куски. А за ней...

Оттолкнув бригадира, Катя обогнула псевдо-мраморную колонну и сама заглянула под лестницу. Ее взору открылся довольно широкий проем, за которым ступени уводили вниз, теряясь в темноте. Она вопросительно взглянула на бригадира.

- Что там?

- А я-то все удивлялся. Как же так, думал, старый московский дом и вдруг без подвала. Вроде как не по правилам тех времен. А подвал-то оказывается был, да еще какой! Только почему-то стоял замурованным. Идемте, покажу! Обопритесь на меня, а то, не равен час, ногу сломаете или подвернете. – Он включил фонарь, осветив им ступени.

Они спустились по удобной каменной лестнице вниз и оказались в просторном длинном помещении с довольно высокими сводчатыми потолками. Весь подвал был выложен кирпичем замысловатой, узорчатой кладки. В стенах имелись специальные гнезда то ли для факелов, то ли для свечей. Пол был выложен идиально подогнанным булыжником, разбегавшимся из-под ног радиальными кругами. В глубине помещения Катя заметила несколько массивных, дубовых дверей.

- А что там?

- Взгляните сами.

За двумя дверями находились не слишком большие комнаты.

- Возможно, их первоначальное назначение – склады для провианта или оружия. Москва ведь то и дело горела. Состоятельные горожане стремились себя обезопасить на случай пожаров и прочих стихийных бедствий, от бунта черни, от войн.

- Ну тогда им не помешали бы и подземные ходы, - заметила Катя, не слишком разделявшая энтузиазм бригадира. Она ведь не собиралась жить в этом доме.

- Вы попали в точку!

Он распахнул перед ней третью дверь и осветил фонарем длинный коридор, терявшийся во тьме.

- Ну нет уж, туда ты меня не заманишь, - попятилась Катя. – Так это действительно подземный ход?

- Самый что ни на есть настоящий!

- И куда он ведет?

- Метров через десять он кончается стеной. Вроде той, что была под лестницей. Я ждал вас, чтобы получить добро. Ломать стену или нет.

- Конечно, нет.

- Галина Александровна! – На лице бригадира, в котором проснулся мальчишеский дух искателя приключений, было написано разочарование. – И вы не захотите узнать, куда ведет этот потайной ход!?

- Нет, Леша, не захочу. На кой черт он мне сдался? Чтобы через него потом в дом полезли подземные крысы или, того хуже, бомжи? И вообще. Пошли отсюда. Здесь дышать нечем.

- А по-моему, отличная вентиляция. Ладно. Мне-то что. Хозяин барин. Как скажете, так и будет. Может нам и стену под лестницей восстановить, чтобы вам спокойней было?

- Нет. Вот этого делать не надо. Лучше вот что! Поставь-ка там раздвижную дверь, чтобы в закрытом виде она смотрелась, как глухая стена. Сможешь?

- Запросто.

- А в подвалы свет проведи. Везде – на лестницу, в основное помещение, в боковые. И в тот коридор тоже. Терпеть не могу темноты.

- Будет сделано, хозяйка.

Катя успела заехать домой, прибрать комнаты и даже кое-что приготовить впрок, чтобы не возиться потом при госте на кухне. Переоделась, привела себя в порядок и к половине седьмого подъехала к метро Арбатская. Андрэ уже ждал ее.

- Ну как прошел день? – беспечно спросила Катя.

- Да так. Пытался решить кое-какие деловые вопросы. Пока безуспешно. Послонялся по городу, проникся его махровым коммерческим духом. Эти бесчисленные казино на каждом шагу меня поразили. Такое впечатление, что она, после слишком затянувшегося поста, дорвалась до капитализма и барахтается в нем, как мышь в миске сметаны.

Несмотря на вечернее время было еще совсем светло. Застрявшее где-то за домами солнце создавало перламутрово-припудренное, ровное и в то же время призрачное освещение. Москва, привыкшая большую часть года рано погружаться в вечерние сумерки, наслаждалась сейчас короткими, лишь чуть-чуть не белыми как в Санкт-Петербурге, ночами. Разговаривая, они медленно шли вдоль Арбата. Старые дома были заново выкрашены в веселые яркие тона, что делало их похожими на театральные декорации. Арбат жил своей особой, насыщенной жизнью. Здесь на каждом шагу продавали чисто русские сувениры – матрешек, деревянные расписные яйца и ложки, палех и хохлому, самовары, красочные платки и пуховые шали. И конечно картины, прислоненные прямо к стенам домов.

Художники сидели тут же, на складных стульчиках, предлагая прохожим портреты на скорую руку. Иные делали это мастерски. Музыканты играли или пели, кто во что горазд – романсы, блатные песни, советские. Каждый стремился самовыразиться, а заодно и подработать. Кто-то читал стихи, кто-то за что-то агитировал прохожих.