Линда Ховард - Все, что блестит Страница 64

— Он любит тебя, — заверила её свекровь. — Я знаю своего сына, потому что я знала своего мужа. Нико потерял голову из-за тебя. Я видела, как он смотрит на тебя, — с такой тоской в глазах, что у меня останавливалось дыхание, и, поскольку он сильный мужчина, то не может любить только слегка.

— Но…но он никогда не говорил мне о любви, — возразила Джессика неуверенно, всё ещё не осмеливаясь позволить себе надеяться.

— Да, я знаю. Он гордый человек, и он был зол на самого себя, потому что не смог справиться с неимоверной тягой к тебе. Частично это моя ошибка — неприязнь между вами. Он любит меня, а я была очень расстроена, думая, что мой дорогой друг Роберт женился на авантюристке. Нико хотел защитить меня, но не смог заставить себя оставить тебя в покое. И ты, Джессика, была слишком горда, чтобы рассказать ему правду.

— Я знаю, — тихо ответила Джессика, и слёзы хлынули у неё из глаз. — И я так ужасно обошлась с ним вчера! Я всё разрушила, maman, он никогда больше не простит меня.

Слёзы закапали с ресниц при воспоминании выражения глаз Николаса, когда он покидал её спальню. Ей хотелось умереть. Она чувствовала себя так, как будто своими собственными руками вдребезги разбила рай.

— Не мучай себя. Если ты сможешь простить его гордость, моя дорогая, он простит тебе твою.

Джессика задохнулась от такого выпада, но была вынуждена согласиться в отношении себя с правотой этого утверждения. Она из гордости держала Николаса подальше и теперь платила по счетам.

Мадам Константинос положила ладонь на руку Джессики.

— Нико скоро покинет яхту, — мягко сказала она. — Почему бы тебе не пойти ему навстречу?

— Я… да, — сглотнула Джессика, вскакивая на ноги.

— Будь осторожна, — напутствовала её мадам Константинос. — Помни о моём внуке!

Не спуская глаз с приближающейся гребной шлюпки в узком проломе между скалой и берегом, Джессика начала спускаться вниз по дорожке, ведущей к воде. Она шла с бешено бьющимся сердцем, спрашивая себя, права ли мадам Константинос в том, что Николас действительно любит её. Когда она вспоминала прошлое, то ей казалось, что любит…или любил. Если только она всё не разрушила!

Пока Джессика шла по песчаному берегу к Николасу, он стоял, стараясь удержать от набегающих волн вытащенную на берег шлюпку. Он был одет только в пару обрезанных синих джинсов и, когда двигался, видно было, как плавно перекатываются мускулы у него под кожей. У Джессики от восхищения перехватило дыхание и, не дойдя до него нескольких шагов, она остановилась.

Николас выпрямился и посмотрел на неё. В его тёмных глазах невозможно было ничего прочитать, пока он стоял, глядя на неё, и она судорожно вздохнула. Он не сделает первый шаг, она знала это, первый шаг должна сделать она. Собрав всё своё мужество, Джессика тихо промолвила:

— Николас, я люблю тебя. Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

Что-то промелькнуло в глубине его чёрных глаз и тут же исчезло.

— Конечно, — сказал он просто и направился к ней.

Когда он подошёл настолько близко, что она смогла почувствовать запах его вспотевшего тела, он остановился и спросил:

— С чего бы это?

— Твоя мать раскрыла мне глаза, — сказала она, с трудом сглатывая.

Её сердце билось так сильно, что она с трудом могла говорить. Николас не собирался облегчать ей задачу, она ясно это видела.

— Она заставила меня понять, что я позволила своей гордости разрушить мою жизнь. Я… я люблю тебя, и, даже если ты не любишь меня, я хочу провести с тобой остаток своей жизни. Я надеюсь, что ты любишь меня, maman тоже думает, что ты любишь меня, но даже если ты не… не сможешь полюбить меня, это не имеет значения.

Николас резко провел пальцами по чёрным волосам, его лицо внезапно помрачнело и ожесточилось.

— Ты что — слепая? — грубо спросил он. — Вся Европа знает, что, стоило мне бросить на тебя один взгляд, — и я сошёл с ума. Ты думаешь, я такой раб своего вожделения, что преследовал бы тебя с такой настойчивостью, если бы хотел от тебя только секса?

Её сердце пропустило удар, потому что он сказал то же самое, что несколько минут назад говорила ей его мать. Мадам Константинос действительно знала своего сына! И, как она и сказала, Нико очень походил на своего отца. Джессика потянулась к нему дрожащими руками и крепко прижалась ладонями к его тёплой, надёжной груди.

— Я люблю тебя, — прошептала она нерешительно. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я была такой слепой и глупой?

Дрожь прокатилась по всему его телу, и с глубоким стоном он схватил её и прижал к себе, спрятав лицо в её спутанных волосах.

— Это не проблема — простить тебя, — пробормотал он отчаянно. — Если ты сможешь простить меня, если ты сможешь всё ещё любить меня после того, как я так беспощадно преследовал тебя, как я могу держать обиду на тебя? Да и моя жизнь потеряет всякий смысл, если я позволю тебе уйти. Я люблю тебя, — он поднял голову и повторил: — Я люблю тебя.

Джессика вся затрепетала, едва услышала этот глубокий голос, произносящий слова любви, и, признавшись ей в своей любви раз, Николас продолжал повторять эти слова снова и снова, а она цеплялась за него с отчаянной силой, прятала лицо в жёстких курчавых волосах, покрывавших его грудь. Николас обхватил ладонью её подбородок, поднял лицо к себе и захватил её губы голодным, собственническим поцелуем. Лёгкие беспорядочные покалывания понеслись по её нервам, Джессика встала на цыпочки, чтобы теснее прижаться к нему, и её руки, скользнув по нему, обвили его шею. Его гладкая тёплая кожа под её пальцами пьянила, и теперь Джессика больше не хотела сопротивляться ему, она отвечала ему безоглядно. Наконец она могла дать волю своей собственной потребности трогать его, поглаживать его смуглую загорелую кожу и ощущать вкус его губ. Глубокий стон вырвался из его груди, когда она сделала именно то, о чём мечтала, и в следующий момент он поднял её на руки и зашагал по песку.

— Куда ты несёшь меня? — прошептала Джессика, проводя губами поперёк его плеча, и он ответил ей напряжённым голосом:

— Вон туда, где камни скроют нас из вида.

И через мгновение они оказались в окружении камней. Николас осторожно уложил её на нагретый солнцем песок. Несмотря на дикое желание, которое она чувствовала в нём, он был нежен и занимался любовью с ней, сдерживая себя, как будто боялся причинить ей вред. Его искусное, терпеливое внимание привело Джессику в экстаз, и, когда она спустилась с небес на землю, то ощутила, что их любовные ласки были чистыми и исцеляющими, они стирали всю боль и гнев прошедших месяцев. Это скрепило договор о признании их любви, по-настоящему сделало их мужем и женой. Нежась в его крепких объятьях, она спрятала лицо на его бурно вздымающейся груди и прошептала: