Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан Страница 65

он не ощущал ничего необычного, страдала его психика, все эти сотни метров воды давили на нее, сплющивали, и он чувствовал, что это сопротивление не может длиться вечно, рано или поздно его сознание даст трещину. Мне нужно наверх, подумал он, снова ощущая, как крохотное зернышко паники начинает расти в груди, превращаясь в ком, а потом снова придет русалка-клаустрофобия и затмит своей мертвой сущностью его мир.

– Нет! – прошептал он, зажмурив глаза и сжав челюсти так, что стало больно, – успокойся, черт тебя дери. Просто всё!

Постояв так несколько секунд, он почувствовал себя лучше, значит, его воля и под водой осталась прежней, это радовало, хоть что-то знакомое и привычное. Он снова подумал о людях, живущих здесь так долго, обо всех этих ученых и солдатах, встретивших их совершенно нормально. Если они и мучились, живя на такой глубине, по ним этого не было видно. Но даже всем этим странным подводным людям требовалось что-то знакомое и нормальное, что-то, за что они могли бы зацепиться, когда чувствовали, что ускользают. Об этом говорили многочисленные горшки с цветами и просто пугающее обилие фотографий с изображением гор, равнин, рек и лесов. Наверное, они уходили туда, в эти красивые места, когда их навещала незваная гостья-русалка и начинала нежно поглаживать своими ледяными пальцами, слегка шершавыми от постоянного пребывания в воде.

Они спасались там, а вот его спасением стала Стелла. В первую же ночь – они определяли это только по часам, это тоже сводило с ума – она тихонько прокралась к нему в каюту, они были вместе, но не могли афишировать это, хотя, работая среди спецов по тайнам, надеяться, что об их романе не знают, было по меньшей мере непрофессионально. Но всё же официально они не могли быть вместе, тогда команду пришлось бы расформировать, а на такой шаг никто идти не хотел, ни сам Вадим, ни Стелла, ни их руководство. Пока они работали на «отлично», никому не было дела до того, кто с кем спит. И они играли в свою игру, держась строго в рамках профессионального общения на людях и срывая свои маски – а может, только часть из бесконечного их числа – наедине. Он ждал ее, и она пришла, абсолютно бесшумная и незаметная, как змея. С ее появлением в каюте стало как будто светлее и просторнее, даже дышать стало легче. Не говоря ничего, они набросились друг на друга и трахались, по-другому это и не назовешь, на глубине 900 метров, и это было так ново и прекрасно и так странно. В те минуты его жизнь казалась ему сокровищницей, полной редких и невиданных впечатлений, и, конечно, у его сокровищ была хранительница – девушка-змея. Она не отличалась болтливостью, он тоже, но даже молчание с ней действовало как лекарство, никаких давящих ощущений, никакого страха. Стелла не потерпела бы соперниц, так что русалка-клаустрофобия, не выдержав такой конкуренции, отступила и ушла. Но лишь на время. Пока с ним была его хранительница-змея, ему ничто не угрожало, но остаться она не могла.

В ту первую ночь под водой, лежа рядом с ней, Вадим понял, что люди молчат по двум причинам: 1. когда им нечего сказать и 2. когда хочется сказать слишком много. Они молча смотрели друг на друга, думая о тысяче вещей одновременно, и он видел так много в ее глазах, но она не сказала ни слова. А когда она ушла, он буквально физически ощутил, как давит на него мир, эта толща воды и этот ураган информации, обрушившийся на них за последние 24 часа.

Он не мог больше оставаться в этой каморке, в ней больше не осталось воздуха, поэтому он покинул ее и отправился бродить по узким извилистым коридорам станции. Но лучше от этого не становилось, окон не было нигде, хотя, может быть, это было даже хорошо, беспросветная сине-черная бездна, окружавшая их, сводила с ума. Далеко он не уходил, во-первых, он не знал, куда им заходить можно, а куда не стоит, и не хотел, чтобы какой-нибудь сопляк в форме тыкал его носом и просил удалиться; а во-вторых, ему нравилось придерживаться знакомых маршрутов, это давало хоть какую-то иллюзию контроля. Он хотел прочистить мозги и начать всё же обдумывать полученную информацию и предстоящие действия, но то и дело ему встречались то военные, то просто какие-то работники станции. Похоже, тут никто не спал, люди в форме и белых халатах сновали по проходам и исчезали за железными дверями-шлюзами, в лучшем случае одарив его скользящим взглядом. Никаких секретных лабораторий в этой части не было, как и военных объектов, только каюты, столовая и административные помещения, как большой круглый зал, куда их привели на инструктаж сразу после прибытия. Пойду туда, решила Вадим, там мне не помешают. Дорогу он помнил, хотя ориентиров не было почти никаких, одинаковые железные стены и висящие на них планы эвакуации, но там его ждал неприятный сюрприз – дверь была заперта, странно и неприятно, как будто от них тут всячески старались спрятать как можно больше своих секретов. И скорее всего, так оно и было.

Ладно, подумал он, постараюсь думать на ходу. О возвращении в свою каморку он даже не думал, без Стеллы его снова приняла бы в свои скользкие объятия клаустрофобия, а эту даму он не жаловал, так что он просто брел по этим узким одинаковым переходам, пока не оказался перед приоткрытой дверью. Мысли по-прежнему не хотели слушаться, разлетались, как стайка напуганных птиц, погруженный в собственные ощущения, он автоматически толкнул дверь и замер. Прямо перед ним было громадное окно или даже вернее – стеклянная стена, а за ней – море, просвеченное прожекторами. Вадим замер, пойманный этим фантастическим зрелищем, дверь вела на железную площадку, вокруг был огромный зал куполообразной формы, наполненный какими-то механизмами и машинами, они гудели и шипели прямо под ним и над ним, железные лестничные пролеты пронизывали весь зал, соединяя все сооружения в огромный лабиринт.

– Черт! – вырвалось у Вадима, чувства нереальности и сводящей с ума новизны обрушились на него.

Он застыл, глядя широко раскрытыми глазами на все эти машины и механизмы, поддерживающие жизнь в этом совсем не подходящем для людей месте. Это был чисто механический отсек, никаких людей или приборных панелей он не увидел, скорее всего, где-то в этом лабиринте ходов были еще такие залы и наверняка был централизованный командный пункт, куда стеклась информация со всех этих машин, там наверняка круглосуточно сидели люди, наблюдали и контролировали. Но здесь он был один. И ему