Горизонтальная война. Снимая маски - Есения Маас Страница 7

Отвернувшись, он поджал сухие, бледные губы с едва заметной синей каймой и задумался, постукивая пальцем по подлокотнику.

— Ну хорошо, — подал он, наконец, голос. — В конце концов, наследница именно ты, тебе и разгребать. С моей помощью, разумеется. — Белесые глаза, такие светлые, что едва можно было разглядеть радужку, остановились на мне. — Год назад Сергей открыл новое направление, практически секретное. До управления были допущены лишь несколько человек: я, сам Сергей и Глеб Домогаров в качестве основного партнёра.

— Ничего не понимаю, я бы знала об этом! — резко перебила я.

— В том-то и дело, что это именно от тебя и скрывалось, — скривился он. — Сергей не хотел тебя беспокоить и втягивать, хотя я и был против.

— Втягивать во что? — прошептала, чувствуя, как волосы на руках встают дыбом.

— Оружие, Мелания. Производство и поставка высокотехнологичного оружия нашим войскам. Но… — Николай Петрович залпом осушил стакан и продолжил: — Запросы оказались непомерными.

— У кого? — Я уже начала понимать, что отец ввязался в какую-то авантюру.

— У Глеба. После того, как поставки пошли за границу, я отказался участвовать в этом напрямую. Это было полгода назад, а три месяца назад Сергей пожаловался, что Глеб ведёт себя странно.

— Помимо обычных странностей, вроде завышенного самомнения и мании величия? — вяло усмехнулась я.

— Да. Он нанял трёх личных охранников, понатыкал камеры по всему офису и дому, и ко всему прочему, вывел мониторы в свой кабинет.

— Зачем? — поперхнулась я. — Это даже для него слишком.

— Возможно, — кивнул Петрович. — Мальчишка уверен, что за ним кто-то охотится. Он даже мать заставляет телефон на охране оставлять.

— Что за бред? — скривилась я. — Совсем из ума выжил.

— Это полбеды, Мелания, — тяжело вздохнул Николай Петрович. — Помимо прочего Глеб поселил Бориса в соседнюю спальню и контролирует каждый его шаг.

— Мне всё равно, что он там с ним делает. Что вы хотите сказать? Что

Глеб спятил? Ну так это не секрет, я давно отцу об этом говорила. Не может нормальный, здоровый человек так себя вести. Да и вообще, откуда вам всё это известно?

— Ну, — поскрёб Петрович подбородок, — я же должен знать, кто не даёт прохода моей любимой крестнице. Он даже мне успел пожаловаться.

— На что?

— На то, что ты изменяешь ему с Никитой.

— Чего? — открыла я рот. — Я никогда ему не изменяла! — накатила такая злость, что будь сейчас Глеб здесь — разбила бы ему бутылку об голову. — Не изменяла, потому что никогда ему не принадлежала. Уж вы-то должны знать, Николай Петрович!

— Тише, — поднял он руку. — Сергей заподозрил у него расстройство, возможно, всё на фоне стресса. В любом случае, держись от него как можно дальше и постарайся лишний раз не злить.

— Но всё это не помешало отцу продолжить сотрудничество с Домогаровыми, — прошипела я, пропустив мимо ушей предостережение. — С кем они работали? С частными лицами?

— Даже не знаю, что хуже. — Николай Петрович положил ногу на ногу и качнул носком дорогой туфли. — Последняя поставка была в Гонконг.

— Ч-что?! — у меня перехватило дыхание. — Это же государственная измена!

— То-то и оно, девочка, — отвёл он глаза. — Поэтому я и отказался.

— Почему вы никому не сказали?!

— Кому? — искренне удивился Николай Петрович.

— Мне, например! — крикнула зло. — Я бы поговорила с ним, заставила отказаться от этой идеи! Это же преступление, о чём отец, вообще, думал?!

— Не надо, Мелания, не кричи. Сергей мёртв, и теперь тебе нужно разорвать контракты и закрыть все каналы сбыта. Не доведёт это до добра. Таким, как мы прощают многое, но не измену, — сказал он куда-то вбок.

Апатию как рукой сняло. Во что отец ввязался и втянул меня?! Подскочив, я зашагала по кабинету, лихорадочно соображая, что же делать. В кармане брюк зашуршала записка. Отец написал, что разорвал сотрудничество с Глебом вчера за обедом. Если это так, то мне будет проще и одновременно сложнее, потому что Домогаров так просто не отстанет.

— Николай Петрович, мне нужны все документы по этому направлению. Вы знаете, кто ещё может об этом знать?

— Никто. Сергей держал всё в строжайшем секрете, поэтому бумаги хранятся в моём личном сейфе, чтобы не дай бог, никто их не увидел. Даже Мария не в курсе.

— Хорошо. — Мой взгляд прошёлся по заваленному столу. — Николай Петрович, когда отец заметил эти заскоки Глеба, он не захотел, случаем, расторгнуть сделки? Не знаете?

— Возможно, — кивнул он. — Сергей тогда говорил что-то о том, что тебя и Лизу надо защитить от Домогаровых.

— Так и знала! — я смахнула степлер и сжала кулаки. — Это они его убили!

— Кто? — вытаращил глаза Петрович.

— Глеб и Борис. Они Люду не пустили, когда ему плохо стало. Наверняка не хотели, чтобы ему помогли. Да и потом, — скрипнула зубами. — У только что умершего человека пальцы рук и уши не синеют. Уж насколько я далека от медицины, но это точно знаю.

— Это серьёзное обвинение, Мелания, — качнул он головой. — С чего ты взяла?

— Я просто уверена, что близнецы отравили отца, но доказать не могу. Нужно нанять частного детектива, Николай Петрович. — В этот момент моё лицо наверняка исказилось от горя и ярости. — Я хочу найти управу на этих выродков. Так просто убийцы моего отца не отделаются. Со свету сживу! — мой крик заставил вздрогнуть ещё моложавого директора.

— Я… не думаю, что это хоть что-то даст, — медленно сказал он. — Мне надо домой, Мелания. Я соберу всё, что у меня есть и найду человека, который займётся расследованием.

— Спасибо.

— Сейчас половина третьего, Марии уже сказали?

— Нет. Я просила следователя не звонить. Сама скажу. Вы правы, надо выдвигаться. До понедельника, Николай Петрович.

— Всего хорошего, — он оттянул узел галстука и вытер испарину. — Сообщи, когда будут похороны.

— Да, конечно. Всего хорошего.

Когда дверь кабинета закрылась, я сжала виски, чтобы унять пульсирующую боль. Мне подложили большую свинью. Гонконг, Домогаровы, оружие. — Мысли путались, а перед глазами всё ещё стоял труп отца. Так просто всё это решить не удастся. Один психованный Глеб чего стоит, а уж в совокупности с остальными проблемами…

— Ох, папа. — Я выдвинула ящик стола и бездумно уставилась на папки. — Что же за наследство ты мне оставил?

Помнится, у него был сейф в кабинете. Может быть, там что-то есть? Не мог же он всё Петровичу отдать?.. И почему отец так небрежно отнёсся к документам, разбросанным по столу? Мои пальцы пробежались по острым уголкам листов. Контракты, запланированные встречи, текущие бумаги — ничего интересного.